LITMIR.BIZ

      Зачем я текучкой завален

      и дух, суетясь, мельтешит?

      Народ потому гениален,

      что он никуда не спешит.

      Совсем не с миром порывает

      самоубийца, мстя судьбе,

      а просто трезво убивает

      себя, враждебного себе.

      Я не судья в делах морали,

      но не осиливаю труд

      себя удерживать, где срали

      друг другу в душу или срут.

      Судьбой, природой, Божьей властью,

      но кем-то так заведено,

      что чем постылей наше счастье,

      тем комфортабельней оно.

      Есть вещи, коих ценность не воспета,

      однако же нельзя не оценить,

      как может нам порою сигарета

      крутую вспышку гнева отменить.

      В Москве я сохранил бы мавзолей

      как память о повальном появлении

      безумных и слепых учителей

      в помешанном на крови поколении.

      Бог, собирая налоги, не слышит

      стонов, текущих рекой,

      плата за счастье значительно выше

      платы за просто покой.

      Кто умер, кто замкнулся, кто уехал…

      Брожу один по лесу без деревьев,

      и мне не отвечает даже эхо —

      наверно, тоже было из евреев.

      С ногтей младых отвергнув спешку,

      не рвусь я вверх, а пью вино,

      в кастрюлях жизни вперемежку

      всплывают сливки и гавно.

      Зачем живем, не знаем сами,

      поддержку черпая из фляг,

      и каждый сам себе Сусанин,

      и каждый сам себе – поляк.

      Сочиняю чушь и вздор, пью коньяк,

      не стыжусь ни злачных мыслей, ни мест,

      а рассудок, текстуальный маньяк,

      неустанно оскопляет мой текст.

      Надо жить, желанья не стреножа,

      а когда неможется немножко,

      женщина, меняющая ложа, —

      лучшая на свете неотложка.

      Жизнь моя проходит за стеной,

      вхожи лишь жена, друзья и дети,

      сломится она только войной

      или хамским стуком на рассвете.

      Весной прогулки длятся поздно,

      девицы ждут погожих дней,

      чтобы увидеть в небе звезды,

      поскольку лежа их видней.

      Не будет ни ада, ни рая,

      ни рюмки какой-никакой,

      а только без срока и края

      глухой и кромешный покой.

      Своей судьбы актер и зритель,

      я рад и смеху, и слезам,

      а старость – краткий вытрезвитель

      перед гастролью в новый зал.

      Память вытворяет все, что хочет,

      с фильмами, скопившимися в ней,

      часто по ночам нам снятся ночи

      выгоревших юношеских дней.

      Когда б от воздуха тюрьмы

      светлели души и умы,

      давно была б земля отцов

      страной святых и мудрецов.

      Чем дольше в мире я живу,

      тем выше ставлю обывателей,

      что

Скачать книгу