LITMIR.BIZ

      И комиссар бригады высказался так же,

      Две резолюции на тексты наложил.

      Одобрил их как большевистские и даже

      Парламентёром дядю Ваню предложил.

      На этот счёт не проводилось даже прений,

      Единодушие царило у солдат.

      Ведь дядя Ваня безо всяческих зазрений

      Глаза в глаза, что нужно, устно передаст.

      В среде солдатской его мужество ценили,

      Сам дядя Ваня знал все риски без прикрас.

      Но если ангелы войны его хранили,

      Всё обойдётся для него и в этот раз.

      Что пуля-дура? Ей нутро всё перебито,

      Однажды даже отправляла на тот свет.

      За двадцать лет им было столько пережито,

      Так будь что будет – за семь бед один ответ.

      Вскочив в седло, коня каурого галопом

      Погнал по зимнику к вокзалу прямиком.

      Из-под копыт летели комья вдаль, к окопам,

      Как будто кто-то в них бросается снежком.

      У переезда, недалёко от строений,

      Услышал выстрел, свист летевшего свинца.

      Наперевес ему с винтовкой шёл военный,

      Заставил спешиться и слезть с коня гонца.

      К нему ещё три человека поспешили —

      Судя по внешности, из кадровых частей.

      Между собой они как будто бы решили:

      Чужак, в расход его. Пусть значится ничей.

      Но дядя Ваня, их расправу упреждая,

      Сказал, что он от Красной армии гонец.

      Подал мандат, свои слова тем подтверждая.

      Ему к Семёнову, добавил под конец.

      От этой новости все будто ухмыльнулись.

      Но спесь сошла, лишь обнаружился пакет.

      Один с другим недобро так переглянулись

      И, отойдя, поговорили тет-а-тет.

      Тот, кто из группы был, по-видимому, старший,

      Распорядился дядю Ваню запереть,

      Который, в общем, в одночасье пленным ставший,

      Не собирался под замком сидеть и впредь.

      Он заявил: пакет вручить обязан лично

      И передать о самом важном на словах.

      Но получил в ответ нахально и цинично:

      «Расскажешь всё, когда поджарим на дровах».

      Не оставалось ничего теперь другого,

      Как в одиночестве обдумывать побег,

      Уговорить и обезвредить часового.

      Сегодня дядя Ваня сам себе стратег.

      Забрезжил день, совсем безрадостный и хмурый.

      В двери отдушина, окна в застенке нет.

      Снаружи слышится, как фыркает каурый

      И бьёт копытом наледь в ритме кастаньет.

      Уже светло – должны смениться часовые.

      Живым бы надо продержаться день-деньской.

      Ему в плену быть, между прочим, не впервые —

      Ещё в германскую с ним случай был такой.

      Тогда шёл бой. Их батальон, заняв высотку

      Лавины немцев пулемётами косил.

      С большим трудом солдаты, врывшиеся в сопку,

      Оборонялись до подхода главных сил.

      Стволы горячие и воздух раскалённый,

      Земля от взрывов – как проснувшийся

Скачать книгу