LITMIR.BIZ

      Несколько дней всё шло как ожидалось. Я ходила в школу. Уроки. Обед. Завидев ярко-рыжие волосы Генри, я тут же поворачивала и шла другой дорогой. Не поднимала головы от тетрадей и делала заметки, чтобы учителя ничего не заподозрили. После школы шла в «Счастливый уголок» и убирала со столов, мыла посуду. А всё остальное время рисовала.

      В основном привидений.

      Каждую ночь я искала их повсюду: в туалетах, в комнатах за сценой, под рядами кресел в зале.

      Ничего. Ни призрачных пальцев, ни серых конечностей.

      В памяти моей остались довольно туманные представления о призраках, и я рисовала их снова и снова, стараясь зафиксировать их образ на листах бумаги. Это не очень-то помогало: точно отобразить в рисунке прозрачное парящее существо сложнее, чем может показаться. И мне всё никак не удавалось сделать достаточно чёрными их глаза.

      Но, чем бы ни был этот мираж, тёмное мерцающее пятно на руке не проходило.

      Генри не пытался заговорить со мной целую неделю, хотя я чувствовала, что он всё время наблюдает за мной своим задумчивым взглядом, словно я задача из домашней работы и он пытается вычислить ответ. Маэстро и сотрудники филармонии позволяли ему находиться в здании, даже когда он не работал. Он устраивался в середине зрительного зала, как на своём диване, и решал задачки по алгебре.

      Ботаник.

      В четверг на второй неделе учёбы Марк Эверетт, видимо, решил, что хватит мне наслаждаться одиночеством, и начал орать мне через всю столовую. Он был одним из тех, кто не следует пословице «не буди лихо, пока оно тихо», и любил приставать к людям.

      – Эй, что за дела, Оливия? – Он сидел через несколько столиков от меня, там же, где Генри. – Почему ты такая кислая? О чём тоскуешь?

      Мальчики за его столом засмеялись – все, кроме Генри, который продолжал жевать сэндвич. Все головы в столовой повернулись посмотреть, что происходит.

      – Собралась на похороны, Оливия? Чего это ты всё время в чёрном, Хмуроливия? Дошло? – И Марк заржал как жеребец.

      Я начала рисовать. Есть расхотелось.

      Напротив меня что-то зашуршало. Это была Джоан Доусон. Мы вместе ходили в детский сад, а потом в начальную школу, но никогда толком не общались. Я знала только, что Джоан из богатой семьи и что она любит делать плакаты и устраивать на школьном дворе одиночные пикеты против войны или против фашизма. Учителя называли её акселераткой, а когда думали, что никто не слышит, нахальной девицей.

      Как и я, Джоан обычно была сама по себе, но её это не беспокоило. Я тоже пыталась не придавать этому значения,

Скачать книгу