LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Львович, никак не могший привыкнуть к дому, почувствовал все его достоинства.

      Устроились petits jeux [8], играли в буриме: писали стихи на заданные рифмы. Рифмы были: nouveauté – répéter [9], avis – esprit [10].

      Карамзин, разумеется, написал гораздо изящнее и ловчее Василия Львовича и гораздо умнее, чем Монфор.

      Все невольно захлопали его катреню.

      Монфор довольно счастливо рисовал кудрявых, как Сонцев, купидонов с луком и стрелой. Все попросили его показать свое искусство, и он охотно нарисовал в альбом Надежде Осиповне слепого купидона, оттеснив выпуклости рук и ног, мелко завив волоса и означив ямки на щеках.

      Василий Львович недаром просил нарисовать купидона. Он слышал о надписях: находясь в гостях у одной прекрасной женщины, Карамзин, с позволения хозяйки, исписал карандашом мраморного амура, стоявшего в комнате, с головы до ног. С легкой улыбкой он согласился вспомнить стихи и написал вокруг Монфорова амура по разным направлениям стихи: на голову –

      Где трудится голова,

      Там труда для сердца мало;

      Там любви и не бывало;

      Там любовь – одни слова,

      на глазную повязку –

      Любовь слепа для света

      И, кроме своего

      Бесценного предмета,

      Не видит ничего.

      и, наконец, на палец, которым Амур грозил, –

      Награда скромности готова:

      Будь счастлив – но ни слова!

      Василий Львович заколыхался от удовольствия. Эта людскость, светскость восхищала его и нравилась ему. Дрожа от восторга и страха при одном взгляде на свою Цырцею, Василий Львович одновременно допускал шалости с крепостными девушками, а также на стороне, у известной сводни Панкратьевны, – он любил простонародный тон в любви, – но при всем этом старался соблюсти самую строгую тайну и был скромен. Он досадовал на брата, что в комнате нет мраморного амура; он помнил еще несколько экспромтов на руку, на крыло, на ногу, на спину амура, а альбомный листок был уже кругом исписан.

      Заставили сестрицу Аннет, невесту поэта, пропеть его песню, которая была у всех на устах:

      Стонет сизый голубочек…

      У Анны Львовны был тонкий голос, а тонкие, высокие голоса были в моде. Марья Алексеевна вышла распорядиться чаем и сказала за дверью:

      – Голос писклив.

      Заставили петь и Надежду Осиповну, и она спела: «Плавай, Сильфида, в весеннем эфире». Она пела низким голосом. Голос был гортанный, влажный, рокочущий на «р». Сергей Львович слушал, скосив глаза, слегка ошалев от грусти и воображения. Прямо перед ним были плечи невестки, и он, повторяя одними губами слова, одновременно как бы и целовал эти славные в гвардии плечи. Василью Львовичу пение Надежды Осиповны напомнило хриповатое пение цыганок, смуглых фараонит, а не песни милых женщин, но, впрочем, очень понравилось.

      Плавай, Сильфида, в

Скачать книгу