LITMIR.BIZ

      Щётка выпала из загрубевшей руки маленькой служанки.

      – Эта девчонка подслушивает! – вскричала Лавиния Герберт, оглянувшись.

      Маленькая служанка виновато подняла щётку и вскочила. Она схватила ящик с углём и, словно испуганный заяц, выскочила из комнаты.

      Сара вспыхнула.

      – Я знала, что она слушает, – сказала она. – А почему бы и нет?

      Лавиния изящно покачала головой.

      – Не знаю, – проговорила она, – может, твоя мама и разрешила бы тебе рассказывать сказки служанкам, но моя мне бы этого не позволила, я точно знаю!

      – Моя мама! – со странным выражением повторила Сара. – Она бы, конечно, не возражала. Она знает, что сказки принадлежат всем.

      – А я-то полагала, что твоя мама умерла, – опомнившись, возразила с едкостью Лавиния. – Как она может что-то знать?

      – А ты считаешь, она ничего не знает? – тихо, но строго спросила Сара.

      Иногда у неё бывал такой тихий, но строгий голос.

      – Сарина мама всё знает, – звонко подхватила Лотти. – И моя мама тоже. Здесь, в школе, моя мама – Сара. А та моя мама всё знает. Улицы там сияют, и в полях растут лилии, и все их собирают. Сара мне рассказывает, когда меня спать кладёт.

      – Ах вот что! – набросилась Лавиния на Сару. – Ты придумываешь сказки про небо!

      – В Библии ещё не такие сказки есть, – возразила Сара. – Откровение Иоанна Богослова. Можешь проверить! И потом – откуда ты знаешь, что это сказки? – В голосе её зазвучал гнев, совсем не подходящий для данного случая. – Но вот что я тебе скажу, Лавиния: ты никогда не узнаешь, сказки это или не сказки, если не станешь к людям добрее. Пошли, Лотти!

      И они удалились. Выходя в холл, Сара надеялась увидеть маленькую служанку – но той нигде не было.

      – Кто эта девочка, которая разжигает камин? – спросила она у Мариэтт в тот же вечер.

      Ах, немудрено, что мадемуазель Сара спрашивает, защебетала Мариэтт. Эту бедняжку взяли судомойкой, – правда, она не только моет посуду, на неё всё взваливают. Она чистит ботинки и каминные решётки, таскает наверх уголь, моет полы и окна, и все кому не лень ею помыкают. Ей уже четырнадцать лет, но она такая малорослая, что больше двенадцати ей ни за что не дашь. Сказать по правде, Мариэтт её жалеет. Она такая робкая, что, если с ней вдруг заговорить, у неё от страха чуть глаза

Скачать книгу