LITMIR.BIZ

Скачать книгу

или опекунов наказывать гимназистов. Телесные наказания в романе связаны зачастую с тяжеловесной сологубовской эротикой: так, совместные приготовления Передонова и жены нотариуса Гудаевского к наказанию сына последней обставлены как любовное свидание: «От Юлии веяло жаром, и вся она была жаркая, сухая, как лучина. Она иногда хватала Передонова за рукав, и от этих быстрых сухих прикосновений словно быстрые сухие огоньки пробегали по всему его телу. Тихохонько, на цыпочках прошли они по коридору, мимо нескольких запертых дверей, и остановились у последней, – у двери в детскую». Эротические коннотации телесных наказаний, своеобразная сологубовская алголагния[8], были еще более явственны в черновых сценах романа, отброшенных при подготовке к публикации: так, в ранней версии Передонов вместе с прислугой Клавдией вдвоем секли Варвару, гимназист Владя (которому не удалось избежать розог и в беловике) стегал свою старшую сестру Марту, две соседки наказывали Варвару крапивой – и так далее.

      Истоки этой темы находятся в биографии писателя, который с детских лет подвергался болезненным наказаниям со стороны властной и жестокой матери. Его ранняя лирика (до последнего времени остававшаяся ненапечатанной) – бесконечная череда рифмованных жалоб на несправедливую порку:

      И на розги гляжу я без страха:

      Обломавшись, они

      замолчали,

      И на мне уже снова

      рубаха,

      И рыданья мои отзвучали.

      Процитированные строки написаны в 1891 году, когда автору было двадцать восемь лет: он работал учителем, жил вместе с матерью – и до этих пор бывал наказан за малейшую, а то и мнимую провинность. Из писем его к сестре видно, как рождается круговорот насилия, позже тщательно перенесенный им в роман: «В понедельник собрался идти к Сабурову, но так как далеко и я опять боялся расцарапаться, да и было грязно, то я хотел обуться. Мама не позволила, я сказал, что коли так, то я и не пойду, потому что в темноте по грязи неудобно босиком. Маменька рассердилась и пребольно высекла меня розгами, после сего я уже не смел упрямиться и пошел босой. Пришел я к Сабурову в плохом настроении, припомнил все его неисправности и наказал его розгами очень крепко, а тетке, у которой он живет, дал две пощечины за потворство и строго приказал ей сечь его почаще» (Сабуров – один из его учеников). Домашнее и школьное насилие регулярно встречается и в прозе Сологуба, порождая череду его специфических героев, «тихих» или «белых» мальчиков. Вообще тема телесных наказаний – одна из ключевых для русской бытописательной литературы середины – второй половины XIX века: розги, формально изъятые из педагогической практики в 1864 году, в действительности оставались в обиходе еще долгие десятилетия.

ЭТИ СТРАННЫЕ КОТЫ – НЕ ОБОРОТНИ ЛИ?

      Зыбкость мира, изображенного в романе, накладывает специфические черты на многие появляющиеся там

Скачать книгу