LITMIR.BIZ

      321

      Хотя сцена с Иленом – единственное, насколько мне известно, место в рукописных редакциях, где преуспевающий коммерсант еврейского (как дает понять текст) происхождения оказывается действующим лицом, в генезисе текста это не первый и не последний случай использования топоса разбогатевшего еврея. В ранее написанном черновике первой в романе салонной сцены в Петербурге одна из дам пренебрежительно произносит: «Они, как их зовут, – эти, знаете, богачи банкиры Шпигельцы <…>» (ЧРВ. С. 21 [Р4]). В ОТ фамилия тех же богачей дается как «Шюцбург» (133/2:6). Эти вариации могли отсылать и к принятому в высшем обществе чрезвычайно влиятельному финансисту с немецко-еврейскими корнями барону А. Л. Штиглицу, и к выходцам из черты оседлости, банкирам, предпринимателям и филантропам, пользовавшимся покровительством правящего дома, баронам Гинцбургам. С конкретными историческими лицами соотносятся и фамилии дельцов, прямо названных в тексте евреями, – Болгаринов, Поморский, Мордвинский, – от которых в предпоследней части романа Стива Облонский, домогающийся прибыльной синекуры, отчаянно надеется получить содействие, так что даже навлекает на себя упрек другого прожигателя жизни: «Только что тебе за охота в эти железнодорожные дела с жидами?.. Как хочешь, все-таки гадость!» (603–605/7:17; 610/7:20 [цитата]).