LITMIR.BIZ

Скачать книгу

мы побывали с Селихановичем всюду – среди оружейников Тулы, в казачьих станицах на границе Дагестана, под моросящим дождем «Болдинской осени», в сиротских домах и долговых тюрьмах диккенсовской Англии, на рынках Парижа, в заброшенном монастыре на острове Майорке, где болел Шопен, и в безлюдной Тамани, где морской ветер шуршит стеблями сухой кукурузы.

      Мы пристально проследили жизнь тех людей, кому были обязаны познанием своей страны и мира и чувством прекрасного, – жизнь Пушкина, Лермонтова, Толстого, Герцена, Рылеева, Чехова, Диккенса, Бальзака и еще многих лучших людей человечества. Это наполняло нас гордостью, сознанием силы человеческого духа и искусства.

      Попутно Селиханович учил нас и неожиданным вещам – вежливости и даже деликатности. Иногда он задавал нам загадки.

      – Несколько человек сидят в комнате, – говорил он. – Все кресла заняты. Входит женщина. Глаза у нее заплаканы. Что должен сделать вежливый человек?

      Мы отвечали, что вежливый человек должен, конечно, тотчас уступить женщине кресло.

      – А что должен сделать не только человек вежливый, но и деликатный? – спрашивал Селиханович.

      Мы не могли догадаться.

      – Уступить ей место спиной к свету, – отвечал Селиханович, – чтобы заплаканные ее глаза не были заметны.

      Меня Селиханович удивил тем, что, заговорив о моем желании стать писателем, он спросил:

      – А у вас хватит выносливости?

      Я не подозревал, что эта черта необходима для занятия литературой. Впоследствии я убедился, что Селиханович был прав.

      Однажды он остановил меня в коридоре и сказал:

      – Приходите завтра на лекцию Бальмонта. Обязательно: вы хотите быть прозаиком – значит вам нужно хорошо знать поэзию.

      Я пошел на лекцию Бальмонта. Она называлась «Поэзия как волшебство».

      В зале Купеческого собрания было тесно и жарко. На маленьком столе, покрытом зеленой бархатной скатертью, горели два бронзовых канделябра.

      Вошел Бальмонт. Он был в сюртуке, с пышным шелковым галстуком. Скромная ромашка была воткнута в петлицу. Редкие желтоватые волосы падали на воротник. Серые глаза смотрели поверх голов загадочно и даже высокомерно. Бальмонт был уже не молод.

      Он заговорил тягучим голосом. После каждой фразы он замолкал и прислушивался к ней, как прислушивается человек к звуку рояльной струны, когда взята педаль.

      После перерыва Бальмонт читал свои стихи. Мне казалось, что вся певучесть русского языка заключена в этих стихах.

      Кукушки нежный плач в глуши лесной

      Звучит мольбой, тоскующей и странной.

      Как весело, как горестно весной, —

      Как мир хорош в своей красе нежданной!

      Он читал, высоко подняв рыжеватую бородку. Стихи расплывались волнами над зрительным залом.

      И, как тихий дальний топот, за окном я слышу ропот,

      Непонятный странный шепот – шепот капель дождевых.

      Бальмонт кончил. Затряслись

Скачать книгу