LITMIR.BIZ

Скачать книгу

тылу, в том числе посвященная М. Джалилю, Ф. Полетаеву, В. Порику и др. Однако несмотря на то, что тема судьбы советских военнопленных перестала быть для общества закрытой, подходы к ней продолжали сохранять следы односторонности и содержали стереотипы сталинских времен: получалось, что советскому военнопленному нельзя было предъявить претензий только при условии, если он помышлял о побеге или занимался подпольной работой. Так, герой шолоховского рассказа Соколов не просто совершает побег, а, усиливая с помощью писательского воображения реабилитирующие его аргументы, захватывает вместе с собой ценного «языка» и важную документацию19.

      Наступившие перемены привели к тому, что со второй половины 1950‐х гг. началась публикация мемуаров, дневников, автобиографической прозы, авторами которых выступали бывшие военнопленные20. Эта категория свидетельств и стала надолго той основной источниковой базой, которая формировала представления общества о судьбах военнопленных.

      Авторы изданий конца 1950–1960‐х гг. прежде всего пытались снять с военнопленных клеймо предателей, убедить читателя, что попадание в плен не содержит состава преступления. Так, побывавший в плену один из персонажей повести, изданной в 1962 г., в диалоге с приютившей его хозяйкой патетически восклицает: «Клеймо на мне, понимаешь, клеймо! <…> У меня душа горит, я сейчас фрицев зубами грыз бы. Ты знаешь, что такое честь солдатская! Кровью с нее позор смывается, кровью <…>». – «Да не убивайся так, Сеня! – утешает его собеседница, чьими устами разбиваются старые стереотипы. – Не один ты в плену был, не по своей воле <…>»21.

      Вторая отличительная черта – развенчание мнения, что самоубийство лучше сдачи в плен. В автобиографическом романе С. Злобина один из героев страстно убеждает собеседника: «Я понимаю, что плен – позор для меня, командира. А принял я этот позор. Ты думаешь, что я должен был застрелиться? А что же, это ведет к нашей победе над Гитлером? Нет! Так зачем же? Что ты за самурай японский?! <…> Банкроты кончают с собою, а мы не банкроты! На земле еще с нас многое спросится <…>. Нам еще надо из плена выбраться и до Берлина дойти с победой!»22 Реабилитируя тех, кто не оставил для себя последнюю пулю, автор находит оправдание в том, что и в плену можно бороться, а при случае бежать к своим, чтобы продолжить сражаться.

      Л. Волынский также вынужден специально останавливаться на такой детали, как отсутствие у него – младшего лейтенанта – на вооружении пистолета, который заменяла выданная винтовка. «При желании, – поясняет автор, – можно застрелиться и из винтовки: надо разуться и нажать большим пальцем ноги, как это делали и делают самоубийцы и самострелы. Почему я не сделал так – то ли времени недостало, то ли решимости или силы совершить в такую минуту столько физических действий, то ли попросту сработал инстинкт, – сказать со всей определенностью не могу»23.

      Говоря о других сюжетах, следует обратить внимание на следующее

Скачать книгу