Скачать книгу

кредитору и должнику (§ 16). Необходимым последствием такого отношения было то, что иск, предъявленный одним из многих кредиторов, исключал возможность нового иска для других кредиторов, независимо от результата первого иска: заключался ли он в обвинении должника и в уплате долга, или нет. Точно так же, если общий кредитор предъявлял иск к одному из должников, то тем самым освобождал от нового иска других содолжников опять независимо от результатов первого иска[319].

      Это последствие, тяжкое для обыкновенного корреального отношения, было весьма опасно для акцессорного корреального обязательства-поручительства (§ 17), цель которого могла быть совершенно уничтожена. Кредитор, раз предъявивший иск к главному должнику, тем самым навсегда терял иск против поручителя (который был вторым reus promittendi по тому же долгу) и никогда не мог его возобновить, хотя бы даже во время производства главный должник оказался несостоятельным; случай, который именно и обеспечивался поручительством. Для устранения этого крайне нелогического последствия прибегали к различным искусственным средствам, в особенности к своеобразному пониманию договора о поручительстве, лишающему его характера корреального обязательства[320]. Юстиниан издал особый закон, упразднивший все искусственные предосторожности, постановив, что иск против должника не отнимает у кредитора права начать впоследствии такой же иск про тив поручителя или всякого другого reus promittendi; только действительное удовлетворение прекращало право кредитора[321].

      Перемена, происшедшая в юстиниановском праве, имела еще другие, более важные последствия. Она совершенно оставила в стороне весь институт процессуального погашения (независимо даже от корреальности[322]), и не в силу специального закона, но простого умолчания об этом в высшей степени положительном принципе процессуального погашения, принципе, который сам по себе был настолько неестествен, что без приведенного места из Гая (прим. а) мы и не подозревали бы о его существовании. Если бы эта важная перемена совершилась еще прежде и вполне сознательно, быть может, даже в силу специального закона, то не было бы никакой нужды в особенном указе о поручительстве (прим. g).

      Итак, мы не должны сомневаться в столь важной и решительной перемене, как и в истинном смысле юстинианова права, но при этом необходимо иметь в виду два обстоятельства: во-первых, невозможно требовать, чтобы в Дигесты по недосмотру не перешли некоторые остатки древнейшего права, настоящий смысл которых мы понимаем теперь только по известиям Гая о содержании этого права[323]; во-вторых, следует также ожидать и дополнений, интерполяций в смысле нового права, и в них в действительности нет недостатка[324].

      Заметим еще об этом принципе древнейшего права, что в нем вообще проглядывает очевидное покровительство ответчику (так называемому должнику) сравнительно с истцом (§ 2, g).

      9. Понудительная присяга.

      Приложение

Скачать книгу


<p>319</p>

Keller. Litiscontestatio, § 49, 52. Ribbentrop, § 28.

<p>320</p>

L. 116 de V. О. (45. 1). Указание на эти искусственные средства находится в L. 28. С. de fidej. (8. 41).

<p>321</p>

L. 28. С. de fidej. (8. 41) от 531 г.

<p>322</p>

Savigny. System, т. 6, стр. 25 и § 282.

<p>323</p>

Следующие места содержат в себе очевидные остатки вышедшего тогда из употребления древнейшего права, в котором они только и имели смысл, так что внесение их в Дигесты объясняется просто недосмотром: L. 2; L. 16 de d. r. (45. 2); L. 116 de V. О. (прим. с); L. 5 in f. de fidej. (46. 1); L. 31, § 1 de nov. (46. 2); наконец, также L. 28 С. de fidej. (прим. d). Puchta, Pand., § 235, g, утверждает без всякого основания, что погашение в силу litiscontestatio вышло из употребления только для пассивной корреальности, для активной же оно продолжало существовать и в новейшем праве и действует даже у нас. Однако два места, на которые он при этом ссылается, принадлежат к числу указанных остатков древнейшего права; в третьем же месте (L. 57, § 1 de sol., 46. 3) нет и слова correus, а есть только adjectus, следовательно, оно сюда не относится.

<p>324</p>

L. 8, § 1 de leg. 1 (30. un.): «Si ita scriptum sit: Lucius Titius heres meus aut Mevius heres meus, decem Sejo dato, cum utro velit, Sejus aget, ut, si cum uno actum sit, et sоlutum, alter liberetur, quasi si duo rei promittendi in solidum obligati fuissent». Слова «et solutum» весьма кстати вставлены в смысле юстиниановского права. Помпоний не вписал их потому, что в его время иск, начатый против одного наследника, совершенно освобождал другого (прим. b), так что факт платежа был безразличен для этой цели. Точно так же в L. 2 С. de fid. tut. (5. 57) слова «et solvente». Ср. Keller, стр. 438; Ribbentrop, стр. 42; System, т. 5, стр. 255.