LITMIR.BIZ

Скачать книгу

не исключаю, что вдохновение, испытанный противовес безверию, на краткий срок избавляет от бытийного ужаса, неустранимого, как сама смерть».

      Что имел в виду?

      – «Уже не смешно. И – темно».

      – «Павел, проясни главную цель искусства».

      – «Главную? Цель раздваивается и обнимает душу. На индивидуальной шкале времени искусство ведь опережает рождение, краткое случайное явление на свет божий, и продлевается после смерти, во тьму безмерной поглощающей вечности. Искусство – это образная компенсация за двойное небытие, за две тьмы, «до» и «после».

      Чтобы усилить сказанное иносказанием, Бердников декламирует, всматриваясь в ночь, пробитую тусклыми огнями на другом берегу Фонтанки:

      Я с завистью гляжу на зверя,

      ни мыслям, ни делам не веря,

      бороться нет причины.

      Мы всё воспримем как паденье,

      и день, и тень, и сновиденье,

      и даже музыки гуденье

      не избежит пучины.

      В морском прибое беспокойном,

      в песке пустынном и нестройном

      и в женском теле непристойном

      отрады не нашли мы.

      Беспечную забыли трезвость,

      воспели смерть, воспели мерзость,

      воспоминанье мним как дерзость,

      за то мы и палимы.

      Стоило ли…?

      Звуковая дорожка движется, текут слова, покорные пронзительной ритмике; Бердников всё ещё у окна?

      Где лес глядит в полей просторы,

      в ночей неслышные уборы,

      а мы глядим в окно без шторы

      на свет звезды бездушной,

      в пустом сомненье сердце прячем,

      а в ночь не спим, томимся, плачем,

      мы ничего почти не значим,

      мы жизни ждём послушной.

      Так стоило ли…?

      Могла ли возродиться страсть к чтению сложных книг, к раздумьям о чём-то избранном как – обо всём?

      Запутался, запутался, запутался…

      Я готов был переформулировать наивный вопрос, приподымая собственную роль в драме желанного возрождения, однако, поморщившись, ибо драма сия мало кого могла тронуть, ставил себя на место. И нагружал ладонь выношенной со всеми ей вменёнными муками новой книгой с моим именем на обложке, укалывавшим, – где Warheit, где? – глаза, а на другую ладонь, (на другую чашу весов), с тяжёлым сердцем взгромождал всё то, несделанное, что мог бы сделать, если бы упорно занимался чем-то полезным, а не валял дурака…

      Да, да, – твердил, – мысль изречённая есть ложь, маята моя – от боязни лжи, спасительной боязни; зачем плодить ложь, изрекая мысли, записывая…

      Нет, нет, – правда ли, ложь вовсе не текстом, а контекстом опознаются, постыдно было бы спасаться бегством от какого-никакого призвания, да и от потешных мук своих куда убежишь? – вспоминая о Сизифе, о вечном и монотонном подвиге закатывания в гору камня, вспоминал, конечно, не только Бердникова и его собеседников, но и Альбера Камю, трактовку античного мифа, что там? – «Человек – извечная жертва своих же истин. Однажды признав их, он уже не в состоянии от них отделаться». И далее, – «Человек без надежды, осознав себя

Скачать книгу