LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Художники – вы. Каждый своей краской малюет, каляки-маляки пишет, а я делаю рамки. Вот за этими рамками, с моей точки зрения, нет профессии, там другие профессии. И моя точка зрения: когда человек вылетает за эту рамку, мне нужно взять его за руку, кисточку вернуть внутрь, и пусть каляки-маляки делает. А там уже все равно, кто – Кандинский или импрессионист. Совершенно все равно. Каждый рисует свое, но внутри этой профессиональной рамки. Никакого противоречия нет.

      Л. РЯБЦЕВА: Много было таких разочарований, когда приходилось кого-то возвращать или кто-то так уходил?

      А. ВЕНЕДИКТОВ: Я думаю, что они продолжаются каждую неделю на самом деле.

      Л. РЯБЦЕВА: Разочарования?

      А. ВЕНЕДИКТОВ: «Разочарование» – очень сильное слово. Конечно, разочарований было мало, но досады, что тебя не понимают… Слушай, ты сидишь на директоратах.

      Л. РЯБЦЕВА: Ну, это я знаю, а читатели не знают.

      А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. Досада, что ты не понимаешь, что люди с тобой 20 лет, 15 лет, 10 лет, что есть люди, которых ты просто вырастил, которые просто одной крови (как в «Маугли»: «Мы с тобой одной крови – ты и я»), люди не понимают. Ну как, ты сидишь здесь, ты сидишь каждую неделю здесь… Я не понимаю, как не понимают. Вот так.

      Л. РЯБЦЕВА: Так они до этого же понимали как-то 20 лет, а последние 5 лет не понимают?

      А. ВЕНЕДИКТОВ: Ситуация изменилась вокруг. У людей меняется жизнь, их друзья, они принимают другие решения. Они же не живут только на «Эхе». С ними другие друзья, они им что-то говорят, те приходят и приносят это сюда. Это все нормально. Но как-то обидно, досадно бывает, что есть очевидные вещи, но как-то нужно применять силовые решения, в смысле, дополнительные усилия, а это отнимает силы. И когда у тебя просто бои на внешнем контуре, а еще и внутри вести с этим бои… не бои, а объяснять – это досада. Это не разочарование, это досада.

      Л. РЯБЦЕВА: А сейчас сильнее дребезжит внутри, да?

      А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, дребезжит внутри, потому что вокруг дребезжит – послушай. Вы все люди. Любой корреспондент, любой мой заместитель подвергается давлению среды – семьи, друзей, общества, телевидения, я не знаю чего. И очень трудно всему этому противостоять. Я это очень хорошо понимаю. Может быть, для этого нужно быть уже в зрелом возрасте, как принято говорить, чтобы понимать, где тебя дурят, или жить в Советском Союзе, например. Это очень тяжелая история на самом деле. И люди дребезжат.

      Л. РЯБЦЕВА: Эта последняя пятилетка по сравнению с остальными – сильнее дребезжат?

      А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, потому что внешнее давление резко увеличилось с 2012 года. Более того, есть совершенно принципиальная вещь, когда часть журналистов стала заниматься гражданским активизмом – не только у нас, а вообще, это общая история. Я считаю, что на сегодняшний день это другая профессия. Пожалуйста, только… Почему я начал ужесточать правила? Это ответ на внешнюю среду. Это не я придумал, что есть журналистика, а есть гражданский активизм. И ты сама видела, как это вызывает недовольство, досаду моих коллег. Я ее понимаю, но я ее не разделяю, и поэтому этого не будет здесь, пока я здесь.

Скачать книгу