LITMIR.BIZ

      Эбби ела, как человек, который не видел еды очень давно. Который забыл ее вкус и запах, как тот, кто успел разлюбить ее, потерять в ней смысл. Равно как и во всем другом. Просто откусить, потому что так нужно, просто прожевать, просто проглотить. Калории не важны, силы не важны, важно только передать этому Арчеру «спасибо».

      Стейну вспоминались солдаты, вернувшиеся с войны, из плена вражеских лагерей.

      – Тебя мучили? – спросил он вдруг без всякого смысла и увидел – успел заметить, – как в серых глазах мелькнула паника. Та самая, побелевшая от ужаса, неконтролируемая, которая случается у долго страдающих людей. – Били?

      Она жевала теперь быстрее, по крайней мере, старалась. Это позволяло ей не отвечать, это вселяло надежду, что вскоре они просто снова перейдут к процессу. В какой-то момент закашлялась – он налил ей воды.

      И принялся сканировать другое – ее кожные покровы под одеждой. Не стал бы, если бы не закрались подозрения, но теперь стальное любопытство вело его вперед цепкими когтями. И да – Эст втянул воздух, когда увидел то, что увидел, – шрамы у Эбби имелись по всему телу. На руках, бедрах, спине, животе, даже в подмышечных впадинах. Некоторые относительно старые – месяца по три от роду, – некоторые недельной давности, «свежак». А еще следы от многочисленных побоев. И пусть от некоторых из них остались только энергетические синяки, давность никак не влияла на его способность видеть.

      И теперь Стейн внутри заиндевел.

      – Откуда шрамы?

      Она отвернулась. Она молчала, конечно же. Она съела почти все, смогла. Понимала, что от ответа уйти не удастся, поэтому попросила тихо, бесцветно:

      – Пожалуйста, не давите. Я не хочу… об этом говорить.

      У Эста по позвоночнику ползли стальные нити.

      – Я могу вывернуть твою память наизнанку.

      «Можете». Она знала об этом, была заранее согласна с объемом его способностей. Но вместо этого спросила:

      – Они ведь не мешают нам продолжать? Теперь… можем?

      «Какого черта!» – усмехнулся Стейн мысленно. Не его жизнь, не его дело. Его – Переход.

      – Теперь можем, – обронил он сухо.

      И взглядом указал ей на стул.