LITMIR.BIZ

Скачать книгу

ажутся весьма заметными в последующей исторической ретроспективе. Можно даже дать точную датировку этого периода: суббота 23 сентября 2011 г., когда Владимир Путин устами «младшего царя» Дмитрия Медведева выдвинул себя на новое президентство, – понедельник 7 мая 2012 г., когда «старший царь» вступил в свою новую–старую должность. Ну, и «вокруг» последней даты: Путин передал Медведеву лидерство в «Единой России» и кресло премьера, Государственная дума подтвердила решение Владимира Владимировича. В промежутке были выборы – скандальные парламентские и вполне ожидаемые президентские. Если бы эти семь с половиной месяцев свелись лишь к этим событиям (и им подобным, однако эти наиболее впечатляющи и как бы впитывают в себя того же рода другие), то книгу русской истории следовало бы закрыть. На время. И сказать себе: все одно и то же, мы ничему не хотим учиться, страна обречена на вечный «дежа вю»…

      И вдруг общество взорвалось. Не только болотно-сахаровскими митингами, инициативными «круглыми столами» и «практическими семинарами», интернетовской бурей протеста и беспощадным натиском «Новой газеты» (и некоторых других, правда более робких), не только бесконечными приватными обсуждениями и обсуждениями действий режима. Оно взорвалось моральным негодованием и неприятием. Не все, разумеется, общество, а та его часть, которая есть «гражданская», «civil society», «civil culture». – Должен сказать, что практически все крупные социальные трансформации имеют своей причиной (или обязательным условием) определенную моральную позицию этого самого «civil society».

      Наше общество переросло то устройство, которое сложилось у нас в послевоенный хрущёвско-брежневский период, во многом трансформировалось в ходе революции конца 80-х – начала 90-х годов и обрело свой нынешний вид в путинское десятилетие. Я настаиваю на том, что русская социальная эволюция шла именно таким образом. Ленинско-сталинский режим тотальной переделки, суицидального террора, беспримерно-насильственной мобилизации и отказа от универсальных человеческих ценностей сошел на нет в ходе Отечественной освободительной войны и мракобесных судорог середины века. После ХХ съезда начинают завязываться основы гражданского общества, а победившая Сталина номенклатура переходит от людоедства к более естественным формам социального питания. Иными словами, на смену мобилизации и террору являются медленно-противоречивая эмансипация и скромное потребление. Горбачёвско-ельцинский период проводит полную демобилизацию и отдает Россию на разграбление наиболее витальной и современно мыслящей части советской номенклатуры. Историческое значение Владимира Путина состоит в создании эффективного механизма по эксплуатации материальных богатств России в пользу небольшой части общества. В сфере политики и идеологии устанавливается уникальный строй – самодержавно-наследственное (или преемническое, или сменщицкое) президентство, опирающееся на авторитарно-полицейско-криминальную «систему» и отказавшееся от правовой и исторической легитимности.

      Так вот, кажется, этот порядок перестал «соответствовать» русскому обществу даже минимально. И оно готово перейти к другим социально-властным отношениям. Повторю: морально готово.

      В свете всего этого, в новом историческом контексте и хотелось бы обсудить некоторые, с моей точки зрения, принципиально важные темы эволюции отечественного социума. Это те темы, без прояснения которых нам будет трудно сдвинуться с места (нынешнего). К ним относятся: природа реформ и реформаторства, «архетипы» русского общественного развития, сущность советизма. Иными словами, что означает «реформа», в которой мы нуждаемся. Каковы некоторые важнейшие особенности русского общества, с которыми неизбежно столкнутся реформаторы. Что такое «советское», от которого мы хотим уйти.

О реформах

      2011 был не только годом общественного запроса на реформы, но и памятной датой ряда событий, определивших судьбу русского реформаторства. Исполнилось 150 лет со дня освобождения крестьян от крепостного состояния, 100 лет со дня убийства выдающегося преобразователя П.А. Столыпина, 90 лет началу НЭПа, 20 лет – ельцинских реформ. В общем, все подвигало нас обратиться к этому вопросу.

      Вглядимся в эпоху конца XIX – начала XX в. Сегодня понятно, что 50 с лишним лет от Великих освободительных деяний Александра II до столыпинских преобразований можно рассматривать как единый исторический «эон». Собственно говоря, так и делается: в науке принято говорить о пореформенном периоде. Нам же представляется, что точнее было бы назвать его периодом реформ. Они ведь не прекращались с 1861 г. по Февральскую революцию. Даже 1880-е годы («дальние, глухие», по выражению А. Блока), которые принято называть контрреформаторскими, были временем некой естественной приостановки для того, чтобы прийти в себя, осмотреться, успокоиться и двигаться дальше. При этом в экономической, социальной и правовой сферах реформы продолжались (имеются в виду развитие капитализма и введение передового трудового законодательства). И для всего периода характерен, как сказали бы в советские времена, комплексный подход. Реформы затронули практически все сферы жизнедеятельности русского общества. Это было наступление широким фронтом с продуманной программой мер. Они были связаны друг с другом; какая-то одна реформа влекла за собой

Скачать книгу