ТОП просматриваемых книг сайта:
Материалы биографии. Эдик Штейнберг
Читать онлайн.Название Материалы биографии
Год выпуска 0
isbn 978-5-4448-0373-8
Автор произведения Эдик Штейнберг
КОНФЕРЕНЦИЯ «РУССКОЕ НЕОФИЦИАЛЬНОЕ ИСКУССТВО»
Всем известно, что советская история – история большевизма – пыталась создать новую, уникальную систему социального рая вне уникальности личности. Новая система требовала нового языка. Не случайно, что Вик. Шкловским в свое время была собрана книга «Язык Ленина». Однако эти милые утопии, как известно, обернулись трагедией – миллионами, миллионами жертв.
Меня не спросили, когда мои родители выкинули меня на свет. 1937 год – год моего рождения стал годом моей несвободы. В этот год большевизм отобрал у меня и отца.
Новая история – это не только история ГУЛАГа, а это история уничтожения культуры и памяти на саму историю.
В конечном счете этот «Язык Ленина» обернулся языком сталинского соцреализма. Этот язык победоносно обслуживал на протяжении полувека идеи коммунизма как внутри страны, так и за ее пределами, порою получая премии на международных выставках и кинофестивалях. К моему удивлению, и по сей день он не утратил своей энергии.
Мне скоро 60 – за моими плечами три эпохи большевизма. Но, не имея возможности видеть западный мир, даже посетить своих чешских друзей и коллег в Праге, ибо в поездке мне было отказано, я все-таки имел информацию о современном западном искусстве.
Благодаря чешским, а в 70-х годах и западногерманским друзьям, я не только видел, но и получал с оказией много каталогов. Попались мне в то время каталоги выставок немецкого искусства Третьего рейха и итальянского, эпохи Муссолини.
В моем сознании искусство эпохи немецкого и итальянского фашизма естественным образом отождествлялось с искусством соцреализма. Здесь было больше сходства, чем различия.
Догадки о родственности некоторых течений современного западного авангарда с искусством тоталитарных систем у меня только возникали, но я заставлял себя от них отказываться, ибо не считал себя вправе, не имея непосредственной встречи с этим искусством, доверять своим каталожным впечатлениям.
Некоторое основание они нашли у меня при первой встрече с американским искусством в Музее изобразительных искусств им. Пушкина.
Кажется, это был 80-й год. Масштабностью и духом агрессии по отношению к зрителю они мне напомнили ежегодные выставки в нашем родном Манеже. В более развернутой форме я высказал в ту пору мои соображения друзьям, но мало среди кого встретил поддержку. Но я остался при своем мнении и, к своему удивлению, до следующих нежданных встреч.
С 1988 года, как и многие мои коллеги, я не только выезжаю на Запад, но в течение нескольких лет живу и работаю по полгода в Париже. И, к сожалению, теперь все более убеждаюсь в правоте своих прежних априорных доводов.
По логике абсурда, порою искусство, рожденное в самой свободной демократии, именуемое критиками и музейными кураторами авангардом, своей гипертрофией масштабов, своей идеологической прямолинейностью, жонглированием клише массмедиа, в своем отказе от уникальности и личностного персонализма, в своем разрыве