Скачать книгу
за ним и огонь, тем более что архидьякон пользовался в этом отношении дурною славой. Следует, впрочем, сказать, что все науки, происхождение которых нужно искать в древнем Египте, – все эти некромантии и магии, не исключая и самой невинной из них, так называемой белой магии, – не имели более заклятого врага и более яростного обличителя перед судом консистории, чем архидьякон Клод Фролло. Скажись в этом искреннее отвращение Клода или будь это только уловкой вора, громче всех кричащего «Держите его!» – все равно ученые мужи капитула смотрели на архидьякона как на душу, уже забравшуюся в преддверие ада, блуждающую в дебрях каббалистики и ощупью пробирающуюся во мраке тайных наук. Народ тоже понимал его по-своему. Для каждого мало-мальски проницательного человека было ясно как божий день, что Квазимодо – демон, а Клод Фролло – колдун. Очевидно, звонарь обязался отслужить у архидьякона известный срок, чтобы затем, по истечении этого срока, овладеть его душою в виде платы за свою службу. Ввиду всего этого архидьякон, несмотря на свой строгий образ жизни, пользовался дурною славою между людьми, и не было ни одной столь неискушенной набожной души, которая не считала бы его за колдуна. И вот с возрастом не только в его знаниях, но и в его сердце образовались глубокие бездны; так, по крайней мере, можно было думать, глядя на его лицо, где его душа просвечивала точно сквозь темную тучу. В самом деле, откуда взялся у него такой широкий и высокий лоб? Отчего голова его всегда клонилась книзу, а грудь постоянно подымалась с тяжелыми вздохами? Какая тайная мысль заставляла его уста улыбаться с такой горечью, в то время как его нахмуренные брови сдвигались подобно двум быкам, готовым вступить в бой друг с другом? Почему оставшиеся волосы успели так рано поседеть? Что это был за внутренний огонь, который порою так вспыхивал в его глазах, что они казались отверстиями пылающего горна?
Все эти признаки напряженной душевной деятельности у Клода Фролло особенно резко стали проявляться в описываемую нами эпоху. Не раз случалось, что кто-нибудь из маленьких певчих, встретившись с ним в соборе с глазу на глаз, в ужасе убегал, испуганный его неестественно сверкающим взором. Нередко на хорах во время богослужения кто-нибудь из стоящих поблизости слышал, как он к пению священных гимнов ad omnem tonum[59] прибавлял какие-то непонятные слова. Даже прачка, стиравшая на весь «капитул», часто с ужасом замечала на стихаре жозасского архидьякона следы судорожно сжатых пальцев и вонзавшихся в материю ногтей.
В то же время он стал вести еще более строгий образ жизни и мог служить блестящим примером нравственной чистоты. И в пору цветущей молодости он избегал женщин – отчасти в силу своего положения, а отчасти и по своему личному характеру; теперь же он, казалось, прямо ненавидел их. Достаточно было ему услыхать шуршание шелкового женского платья, чтобы это заставило его опустить капюшон своей рясы на глаза. Строгость его в этом отношении дошла до того, что когда дочь короля,
Скачать книгу
