Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру - Валерий Шубинский

Скачать книгу

относится следующая запись (по-немецки): “Это вполне логично просить меня почитать стихи. Боже, сделай так, чтобы там были люди, которые любят литературу, чтобы им было интересно меня слушать. И пусть Наташа будет повежливее к моим стихам…”[117] Чтение, следовательно, устраивала “Наташа” – тетка, Наталья Ивановна Колюбакина. Едва ли в кругу ее знакомых первые стихи племянника, “футуристические” по внешним признакам, могли снискать признание. Но уже довольно быстро молодой поэт начинает обретать свой круг…

      Что мы знаем о товарищах Хармса по ордену DSO?

      Евгений Иванович Вигилянский (1903–1942?), по-видимому, подписывал стихи псевдонимом Джемла. Те его вещи, что сохранились в архиве Хармса, более или менее традиционны. Может быть, они относятся к периоду до сближения с Туфановым или после распада Ордена Заумников. Исключение составляют “Решетчатые диалоги” – стихотворение по внешним признакам вполне футуристическое, но не “заумное”:

      В листве старушка рой да рой,

      в листве Румянцевского сада,

      повернут маковкою сад,

      ах, лихолетье, жди меня,

      иду назад.

      Рукой обернута перчатка,

      смеешься, день? А я – мечты.

      Я в этом саде полюбил

      небрежность крохотной блондинки

      Исакий лодкой, ты небес

      превратный мир за облаками,

      я пиль собачий на ветру,

      тебя люблю, моя Фонтана,

      невмерлый дом протянет грудь невдалеке.

      Любовная томит походка,

      подвязка в шелк окружена,

      ах, ты ль вязала над землей

      перчаткам этим кружева?

      Ищи меня, сквозь желтый лист,

      я тут, я там. Ищи меня.

      Я в этом саде

      свои желанья обрядил,

      я встречу радостно Фонтану[118].

      Евгений Вигилянский, 1923 г.

      Позднее Вигилянский участвовал в деятельности ОБЭРИУ, но в качестве не поэта, а “администратора”. Членами Ордена были Игорь Марков, бывший “речевок”, бухгалтер по профессии, Борис Черный, Борис Соловьев, Георгий Матвеев. Большую часть этих людей у нас не будет повода еще раз упомянуть – они не оставили следа ни в биографии Хармса, ни в литературе. Известно еще несколько имен молодых поэтов, с которыми Даниил Иванович приятельствовал в середине двадцатых. Например, имажинист Семен Полоцкий[119], однофамилец одного из основоположников русского стихотворчества. Двадцатилетняя Лидия Ивановна Аверьянова, поэтесса, музыкантша и актриса, также была заинтересованной слушательницей обаятельного “безумника”; за это ее строго корили друзья – члены объединения “неоклассиков”.

      Отдельного разговора заслуживает второй (наряду с Туфановым) мэтр заумников Ленинграда середины двадцатых – Игорь Герасимович Терентьев (1892–1937). Как и Туфанов, до революции он (тогда студент-юрист Московского университета) эстетическим радикализмом не отличался. Но, не в пример “горбуну-корректору”, Терентьев был

Скачать книгу

<p>117</p>

Перевод привожу по кн.: Хармс Д. Горло бредит бритвою. С. 149–150.

<p>118</p>

Цит. по публикации: Круговая чаша. Русская поэзия “серебряного века”. Конец XIX – первая треть XX в.: Антология: В 4 т. Т. 4 / Сост. В.В. Кудрявцев. 4-е изд., доп. и исп. Рудня; Смоленск, 2005. С. 131.

<p>119</p>

Группа “левых имажинистов”, включавшая Шмерельсона, Полоцкого, Владимира Ричиотти, Вольфа Эрлиха, существовала в Ленинграде в первой половине 1920-х годов. Позднее ее участники отошли от поэзии – кроме Эрлиха, ныне более знаменитого своей дружбой с Есениным, чем собственными стихами. Подробнее см.: Кобринский А.А. Поэтика ОБЭРИУ: В 2 т. Т. 2. СПб., 2000. С. 40–67.