LITMIR.BIZ

Икона «Благословенно воинство Небесного Царя», более известная широкому зрителю как «Церковь воинствующая», происходит из Успенского собора Московского Кремля. Это было самое первое произведение иконописи, поступившее в Галерею после закрытия кремлевских соборов в 1918 году. Икона отличается грандиозным размером и необычным вытянутым по горизонтали форматом (144x396). Однако не только в этом заключается ее своеобразие. Это одно из самых загадочных произведений иконописи, о смысле, значении и времени создания которого среди ученых ведутся споры, начиная с момента, когда возник интерес к древней иконописи. Немаловажную роль сыграла предпринятая в 1910 году большая реставрация Успенского собора Кремля. Она вошла в историю как первая попытка научно обоснованных реставрационных работ. Руководство реставрацией осуществляла специально созданная авторитетная комиссия во главе с князем А.А. Ширинским-Шихматовым. Уже в феврале 1914 года в журнале «София» вышла статья П.П. Муратова, посвященная первым, сделанным в ходе реставрации, открытиям – фрескам Похвальского придела в Успенском соборе, признанным впоследствии произведением великого Дионисия, и иконе «Церковь воинствующая». Публикуя эти произведения, автор статьи восторженно писал о том, что Москва наряду с Новгородом должна отныне «сделаться столицей русской художественной истории, поскольку только Москва обладает таким единственным в мире хранилищем произведений древности, как Московский Кремль». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Подробнее

««Мое собрание сочинений начинается с “Кармина бурана” », – писал Карл Орф. Эти слова, адресованные издателю, – слова человека незаурядной отваги и требовательности к себе, который после долгих поисков наконец-то обрел уверенность, что вступил на свой путь. Орф всегда был склонен к радикальной расправе со своим наследием: многое он исключил из списка своих произведений, а многое – сжег…»

Подробнее

«Говорил, что будет только играть, а сочинять бросит, т. к. лучше “Колоколов” все равно ничего не напишет». Эта запись в дневнике Мариэтты Шагинян – убедительное свидетельство того, насколько дорога была эта поэма Сергею Рахманинову. В начале 1930-х годов в беседе со своим биографом Оскаром фон Риземаном композитор, вообще крайне скупой на признания, подтвердил: «Это произведение, над которым я работал со страстной увлеченностью, я люблю более всех прочих своих сочинений». При его обыкновении незаслуженно охладевать ко многим своим творениям по прошествии времени такое постоянство в оценке «Колоколов» говорит о многом…»

Подробнее

«Судьба «Страстей по Иоанну» оказалась едва ли не самой скромной в истории изучения и восприятия творчества Иоганна Себастьяна Баха (1685–1750). В культурной жизни Европы эта музыка долго оставалась оттесненной другими, куда более известными и чаще звучавшими произведениями, – а это, конечно же, «Страсти по Матфею», Месса си минор, мотеты, Бранденбургские концерты, клавирные и органные сочинения. И в XIX веке на долю «Страстей по Иоанну» не выпадало сенсационного успеха, подобного тому, что сопутствовал «Страстям по Матфею» с 1829 года, когда Феликс Мендельсон-Бартольди впервые исполнил в своей аранжировке большую часть номеров из этого опуса…»

Подробнее

«Ровно 100 лет назад – 10 декабря 1908 года – в Нью-Йорке Русский симфонический оркестр под управлением Модеста Альтшулера впервые показал миру новую симфонию самого необычного из русских композиторов той поры. Реакция американцев, не так давно слушавших сольные выступления ее автора, в историю не вошла, зато русские премьеры (19 января 1909 года – Петербург, 21 февраля – Москва) вызвали настоящую бурю. Свидетели московского концерта единодушны: событие было из ряда вон выходящим…»

Подробнее

«Я не люблю излишеств. Уже есть так много, много заупокойных месс! Нет нужды добавлять к ним еще одну», – как-то написал Верди. Однако судьба распорядилась иначе. Трагическая кончина любимого писателя и поэта, творчеством которого композитор восхищался, послужила поводом к созданию грандиозного музыкального памятника великому современнику – знаменитого Реквиема памяти Мандзони…»

Подробнее

«Послушайте, уважаемые, вы слишком серьезно смотрите вокруг. От ваших насупленных бровей и выражения мировой скорби на лицах может прокиснуть пиво, даже если оно, по вашему теперешнему обычаю, разлито в металлические банки – не говоря уж о кефире в картонных пакетах. Посмотрите вокруг: как кружится в танце осенняя листва! Послушайте прыгающие синкопы и “кусачие” пунктирные ритмы поездов метро. О, угрюмые филистеры! – вы увязли в своих серых буднях; а вы, бегающие пальцами по клавиатуре ученики училищ и студенты консерваторий, – в своем унылом конкурсном честолюбии. Поднимите глаза на небо, засмейтесь вместе с музыкой юного Шумана! Она столь же молода, прекрасна и непредсказуема, как и без малого двести лет назад!» – так, быть может, воскликнул бы Флорестан, доживи он до сегодняшнего дня…»

Подробнее

«На башне главного собора Праги – собора Св. Вита – один над другим расположены два циферблата. На верхнем нет минутной стрелки – он ведет отсчет только часам. Нижний же старается вовсю, отсчитывая минуту за минутой. Часы наверху башни предназначены для королей – вот уж действительно, «не думай о секундах свысока». Ну а нижние – для простого смертного («душа обязана трудиться и день, и ночь, и день, и ночь»)…»

Подробнее

Едва ли кто-нибудь оспорит традиционное мнение, что среди моцартовских сочинений «Реквием» – самое таинственное и загадочное. Его историю и меломаны, и профессионалы знают хорошо – или, впрочем, думают, что знают. «Реквием» стал последним сочинением композитора, так им и не завершенным. Поэтому сама моцартовская смерть, окутанная плотным слоем легенд, сообщает ему мистический оттенок, который еще усиливается тем, что речь идет о погребальной мессе – словно Моцарт предвидел собственную кончину. Сохранились свидетельства, что он сам указывал ученикам, как закончить Реквием. Все эти тайны по сей день привлекают внимание и моцартоведов, и широкой публики.

Подробнее