LITMIR.BIZ

      – Это ужасно, – она дотронулась до Митиной руки. – Но вашей вины тут нет.

      – Мама была для меня всем. Мне так её не хватает, – заплакал парень.

      – Понимаю, – Лена протянула ему новую салфетку.

      Но он воспользовался собственным носовым платком. Лену обдало запахом, не нафталина, но чем-то похожим, запахом стариковского быта. Митя высморкался.

      – Ее звали Инна Петровна.

      – Инна Петровна, – повторила Лена и ободряюще кивнула.

      – Она всю свою жизнь посвятила мне. Отца у меня не было, верней, он погиб до моего рождения. Он был лётчиком-испытателем.

      – Какая трагедия! – много же свалилось на этого парня.

      – Это была мамина трагедия, я не успел узнать его, – сказал Митя. – А с мамой они очень любили друг друга, но не успели пожениться. Их свадьба трижды переносилась из-за его службы, так мать осталась беременной, её все осудили, даже отец отверг. Мы были с ней одни-одинёшеньки на всём белом свете.

      «Одинёшеньки», – повторила про себя Лена. Вновь на неё пахнуло нафталином. Ну и парень! Откуда он взялся такой? Эта жилетка, этот носовой платок. Их ещё выпускают?

      – Мама была заслуженным учителем России. Она преподавала математику. Мама всю себя посвятила школе! Её все очень любили. Уважали, ценили. Вы бы слышали, что говорили о ней на похоронах!

      Слова лились из парня рекой. Это стало походить на затянувшуюся эпитафию.

      – Мама тяготилась своим положением, в то время ведь незамужних матерей-одиночек не слишком жаловали, к тому же, я всё время болел, – Митя не мог остановиться в воспоминаниях о своих винах перед мамой, о её страданиях из-за него.

      – Митя, давайте вернёмся к вам, – предложила Лена.

      Молодой человек спохватился, как будто его поправила учительница у доски.

      – Я хорошо учился! Вернее, отлично, почти, – зачем-то добавил он.

      – Не сомневаюсь. Уверена, вы были хорошим сыном, – сказала Лена.

      Митя резко засобирался уходить, хотя время визита ещё не вышло.

      – Спасибо, что выслушали, – мелко кланяясь, как в былые года, попятился к дверям Митя, словно боялся сказать что-то лишнее на похоронах, где о покойном – только хорошее.