LITMIR.BIZ

Скачать книгу

легкая, говорю, глубоко не сидит в воде, да и пассажиры, если течение уж совсем сильное, или там перекат-порог, могут и по берегу прогуляться, а лодку на веревке тянуть, – рассказывал Лукич, прикуривал от головешки новую беломорину. – Здесь женились на местных девушках-остячках. А остяки – это коренные жители Сибири: охотники, рыбаки. И лучший друг у них лайка да олень, – последнее разъяснение вставлялось, если у костра или в избушке вдруг находился гость из города. Свой, конечно. Чужие здесь не водились – тайга не терпит чужаков. Но не местный. – А потом уже, через годы, – продолжал, не торопясь, Лукич, – по протоптанным тропам сюда перегоняли и скот, и лошадей, и семена с плугами и прочими полезными приспособлениями перевозили. Все постепенно. Ведь чтобы пешком или на телеге сюда добраться, требовались годы.

      Лукич рассказывал не спеша, с паузами, чтобы слушатели прониклись услышанным, могли мысленно представить картину. Да и спешить было некуда, и никто не отвлекал: кругом тайга, горы, звезды и тишина, разрываемая редким треском горящей древесины да уханьем и гоготанием таежных птиц.

      Деревня жены, под названием Таежная, не была для Лукича чужой. И причины было две: первая, что вот уже пятый десяток лет, как женился на Татьяне, так и живет здесь, а вторая – его родная деревня Огневка находилась в пяти километрах от Таежной. Нужно было перейти ручей, впадающий в речку Таежную, потом взобраться на пологий лысый, как говорят в Сибири, пригорок, а потом вниз километра еще три к подножию высокой, но тоже пологой, горы, поросшей тайгой. Вот эта пологость горы и сыграла злую шутку с родовой деревней Лукича. Пришли лесорубы, образовали леспромхоз и начали валить стройные ели, благородные кедры, крепкие лиственницы, а чтоб не мешали, и березы. А рябину и черемуху, росшую у подножия, вдоль ручьев, рубили и бросали под колеса лесовозов, которые буксовали в сырую погоду. Лесовозы оставляли глубокие раны-колеи, уничтожая брусничник, поднимались чуть ли не до половины горы, а к ним гусеничные трактора стальными тросами стаскивали бревна. И хотя после лесорубов оставался молодняк: молодые елочки, кедры и лиственницы, и черемуха отрастала, но требовались годы и годы, чтобы тайга восстановилась, чтобы вернулись и птица, и зверь, и чтобы брусничник затянул нанесенные земле раны.

      Несколько лет назад, когда Лукич уже отохотился сезон, сдал пушнину в заготконтору, представитель которой принимал товар тут же в охотобществе, отчитался перед охотобществом и, соответственно, имел приличные деньги, купил щенка восточносибирской лайки. Щенок был с хорошей родословной: родители – золотые медалисты различных соревнований и выставок, а, главное, с отличной репутацией – отец крупный матерый чепрачный кобель, храбрый до отчаянья – не раз сходился в схватке и с медведем, и с кабаном, и лося останавливал. А уж как он однажды отбился от волчьей стаи, рассказывали шрамы на его морде да порванное ухо. Мать, практически белая – только часть уха и головы светло-бежевого цвета, такая же под стать кобелю крупная сука, но с умной, тонкой, как у лисы, мордочкой, – была соболятницей. И охотилась

Скачать книгу