LITMIR.BIZ

Скачать книгу

проект памятника Мартоса датируется также 1807 г.).

      Во время войны 1812 г. „русская партия“ (которой император вовсе не благоволил) занимает ключевые посты: Шишков – государственный секретарь, автор императорских манифестов, Ростопчин – московский генерал-губернатор, Кутузов также считался креатурой „русской партии“. Однако, как только война переносится в Европу, Александр от „русской партии“ резко дистанцируется, главным идеологом этого периода становится Филарет (Дроздов) в текстах которого провозглашается доктрина христианского универсализма, столь любезная сердцу императора. Но семена были брошены, и с той поры националистический дискурс становится все более присущ дворянской элите.

      Вот, скажем, приписываемая А. С. Грибоедову (кстати, тоже „шишковисту“) „Загородная прогулка“ (1826). Лирический герой слушает русские песни в исполнении крестьян и крестьянок и предается грустным размышлениям: „Каким черным волшебством сделались мы чужие между своими! Финны и тунгусы скорее приемлются в наше собратство, становятся выше нас, делаются нам образцами, а народ единокровный, наш народ разрознен с нами, и навеки! Если бы каким-нибудь случаем сюда занесен был иностранец, который бы не знал русской истории за целое столетие, он, конечно бы, заключил из резкой противоположности нравов, что у нас господа и крестьяне происходят от двух различных племен, которые не успели еще перемешаться обычаями и нравами“[2].

      Замечательный документ, отражающий националистический дискурс практически во всей полноте за тринадцать лет до первых деклараций славянофилов. Очень любопытны дневниковые записи начала 1820-х гг. совсем еще юного М. П. Погодина, сына крепостного, попавшего в круг дворянской элиты. Это национализм с сильным демократическим, ксенофобским и панславистским оттенками. Например: „Как русские крестьяне любят господ своих, даже иногда и не совсем для них добрых! …Тысяч 10 или 20 подобных им людей потом и кровью доставляют им все, что они требуют, и они не совестятся кидать этого даром какому-нибудь злодею французу за ядовитое иногда, и вообще за беспутное его учение, или какой француженке за ее негодные тряпки“; или: „Говорил с Кубаревым о соединении всех славянских племен в одно целое, в одно государство. Родись другой Петр, – он найдет другого Суворова и кончен бал. С 500 00 он кончил бы дело. Главное дело – отнять у австрийцев Сербию… За остальную часть Польши у пруссаков можно отдать Остзейские губернии. На что нам этих немчурок. Должно отделить себя от всех, чтобы ни один иноплеменник не смел говорить, что он гражданин русский. Какой был бы праздник“. Так что славянофильство появилось на хорошо подготовленной почве.

      Сами славянофилы, как правило, слово „нация“ не употребляли, они использовали понятие „народности“, совершенно аналогичное „нации“. Характерно, что именно в отношении славянофилов Герцен в дневнике 1844 г. употребил слово „национализм“ (это первое обнаруженное мной использование этого слова

Скачать книгу