LITMIR.BIZ

Скачать книгу

побегать, попрыгать, поиграть со сверстниками, почитать книгу, сходить в кино. А мама звала на помощь, нуждалась в ней. Здесь уже того энтузиазма, что в школе и в колхозе, не было. Но, превозмогая себя, надо было помогать маме управляться с нехитрым, но хлопотным домашним хозяйством.

      Чем ещё запомнились довоенные, детские годы? …Любовь к школе, к учёбе. Она зародилась раньше, чем я был принят в первый класс. Задал я родителям хлопот своим «рёвом»: «хочу в школу!», как только начала учиться сестрёнка. Бегал вслед за ней к школе, заглядывал в окна; даже, помнится, на какой-то урок пустили в класс. Маруся пошла в школу восьмилеткой, мне же тогда было на два года меньше.

      Ходили мы с сестрёнкой и дома, и на улице в одинаковых цветных платьицах, сшитых родственницей. Модистка (швея) она была невесть какая: шить прямые платьица, без всяких «уборок», могла, а вот штанишки – не получалось. Любимое цветное платьице я носил до самой школы, до шести лет. Оно оказалось последним препятствием при решении вопроса о приёме в школу. Когда все «аргументы» о невозможности шестилетку принять в школу были исчерпаны, в ход был пущен самый последний и самый болезненный для меня: «Мальчишек в платьях в школу не берём». И как ни жаль было расставаться с платьем, «тяга» к школе победила. Родители срочно купили полусуконные брюки, рубашку, преобразили мой внешний вид в «мальчишеский», и в школу меня стали пускать, не зачисляя.

      Официально же меня приняли в первый класс только с первого сентября 1934 года, когда мне исполнилось семь лет.

      Прежнее «незаконное» посещение школы и копирование всего, что учила сестрёнка, позволили мне без труда освоить чтение, правописание, арифметику и тем самым «облегчить» свою школьную жизнь.

      Правда, трудности возникали при освоении математики, физики, геометрии, особенно при решении мудрёных или оригинальных задач. Они не раз были причиной слёз. Но чаще всего проливал их из-за каллиграфии. Сколько ни учил отец каллиграфическому почерку, сколько ни «водил» руку, сколько ни «лупил» за мои «каракули», – каллиграфия осталась не взятой «крепостью». Главный довод отца был ясен и прост: «Пойдешь поступать на работу, – надо писать заявление. Посмотрят: хороший почерк – возьмут писарем в контору; плохой – отправят чистить свинарник».

      Потому, желая добра, и били меня родители за плохую каллиграфию. Узнав об этом, учительница вынуждена была ставить мне по каллиграфии «5» или, в крайнем случае, «4», чтобы избавить меня от отцовского или материнского «воспитания». Но не сбылся «прогноз» отца. Десятки раз пришлось мне за прожитые годы писать заявление о приёме на работу своим корявым почерком, но всякий раз определяли в «контору».

      Главным условием всё-таки была грамотность, а не почерк. Хотя и почерк, конечно, хорошо иметь красивый. Умаление «каллиграфии», а затем удаление этого предмета из школьного учебного плана привело к тому, что давно уже стало проблемой встретить человека с каллиграфически правильным, красивым почерком. В этом убедился лишний раз совсем недавно, когда надо

Скачать книгу