LITMIR.BIZ

Скачать книгу

моря. Бабушка жила в сказочном Крыму, где всегда лето… От звучания слов этого языка даже слякотная зима или холодная ветреная осень дивным образом оборачивались весной. Казик понимал слова бабушки и немного умел говорить, как она. Мог объясниться с дедушкой Казимиром и дядей Саргисом.

      Только сейчас летние слова утратили привычную магию, Казика никто не понимал. Странно. Не действовал и другой язык – французский, на котором говорили дома. Раньше, еще там, в другом мире – дома, Казику было достаточно попросить на волшебном французском, и все тут же исполнялось, а окружающие улыбались и гладили мальчика по голове.

      – Est-ce que je peux manger ce gâteau[1]? – произнес Казик, увидев, как из пространства, откуда-то из запредельной, давно утерянной дали, к нему направляется изящная бабушка Таня – мамина мама, в синем платье с кружевным, вязанным крючком, воротником. В руках бабушки тарелка с пирожными корзиночка, над тарелкой – бабушкина всегдашняя улыбка.

      Мальчик почти ощутил вкус любимого лакомства.

      У бабушки в ее волшебном холодильнике всегда были свежие пирожные со взбитыми сливками. Она никогда ничего не пекла при гостях, не хвасталась своим мастерством, отчего маленькому Казику казалось, что пирожные каким-то чудесным образом вырастают в холодильнике сами.

      Казик всегда выбирал для себя пирожное первым, после чего угощал взрослых. Но даже если он и съедал лишнее, даже если мама начинала закатывать глаза к небу, ворчать о неизбежной аллергии, волшебное: «Est-ce que je peux manger ce gateau?» (Можно мне скушать это пирожное?) действовало безотказно. Его тут же начинали гладить по голове и целовать, хвалить, говоря, что он хороший мальчик. Такого бы не произошло, попроси он дополнительное пирожное на русском.

      Однажды Казик разбил бабушкину любимую вазочку, и жаждущий справедливости папа поставил было Казика в скучный угол, откуда, точно в сказке, не было никакого выхода. И тут волшебная фраза: «La mamie, est-ce que je peux aller au jardin avec la nurse?» (Бабушка, можно мне пойти погулять в сад с няней?) помогла мальчику выбраться на свободу.

      Причем, и вознамерившийся караулить Казика папа, и просиявшая от слов мальчика бабушка тотчас начисто забыли о своей потере, обнимая и целуя едва успевшего выбраться из угла малыша.

      Да, хорошее было время.

      Казик наморщил лоб, вспоминая еще одно заклинание, его крохотная ручка выбралась из-под одеяла и тут же стала такой холодной, что снова пришлось зарылся в постель, жалея себя и всхлипывая. Накатившее одиночество казалось почти что видимым. Тяжелая, холодная лавина непереносимого горя. Казик съежился на кровати, из глаз потекли слезы: Ma mère, mon papa, prenez-moi d'ici… (Мамочка, папочка, заберите меня отсюда).

      Мальчик послушал тишину, рядом мирно посапывали дети. Такие же брошенные, такие же одинокие дети, как и он сам.

      Ma mère, mon papa, prenez-moi d'ici… (Мамочка, папочка, заберите меня отсюда).

      Je vous aime plus que ma vie. (Я люблю вас больше жизни).

      Неожиданно волшебный французский подействовал на Казика успокаивающе. Je reviendrai (Я вернусь), – Произнес он, в последний раз заклиная пространство, и неожиданно

Скачать книгу