LITMIR.BIZ

      – Эй, вы, конопатые, идите сюда, мы вам ототрем веснушки!

      – Кузнецы косоглазые, мышь подковали! – кричал с этой стороны Мишка Коряшонок.

      – Лягушки, лягушата!

      Набралось с обеих сторон до сорока мальчишек. Но начинать – не начинали, было боязно. Кидались снегом, показывали носы. С той стороны кричали: «Лягушки, лягушата!», с этой: «Кузнецы косоглазые!» То и другое было обидно. Вдруг между кончанскими появился небольшого роста, широкий курносый мальчик. Растолкал товарищей, с развальцем спустился с сугроба, подбоченился и крикнул:

      – Лягушата, выходи, один на один!

      Это и был знаменитый Степка Карнаушкин с заговоренным кулаком.

      Кончанские кидали кверху шапки, свистели пронзительно. На этой стороне мальчишки притихли. Никита оглянулся. Конопатые стояли насупясь. Алеша и Ванька Черные Уши подались назад, маленький мальчик в мамином платке таращил на Карнаушкина круглые глаза, готовился дать реву, Мишка Коряшонок ворчал, оттягивая кушак под живот:

      – Не таких укладывал, тоже – невидаль. Начинать неохота, а то рассержусь, я ему так дам – шапка на две сажени взовьется.

      Степка Карнаушкин, видя, что никто не хочет с ним биться, махнул рукавицей своим:

      – Вали, ребята!

      И кончанские с криком и свистом посыпались с сугроба.

      Конопатые дрогнули, за ними побежал Мишка, Ванька Черные Уши и, наконец, все мальчики, побежал и Никита. Маленький в платке сел в снег и заревел.

      Наши пробежали Артамонов двор и двор Черноухова и взобрались на сугроб. Никита оглянулся. Позади на снегу лежал Алешка, Нил и пять наших, кто упал, кто лег сам со страха, – лежачего бить было нельзя.

      Никите стало, – хоть плачь, – обидно и стыдно: струсили, не приняли боя. Он остановился, сжал кулаки и сейчас же увидел бегущего на него Степку Карнаушкина, курносого, большеротого, с вихром из-под бараньей шапки.

      Никита нагнул голову и, шагнув навстречу, изо всей силы ударил Степку в грудь. Степка мотнул головой, уронил шапку и сел в снег.