LITMIR.BIZ

Скачать книгу

даже имя не то, – говорит Рита. – Совсем другое. Совершенно другой человек.

      – О’кей, – говорим мы, – о’кей.

      Ни у кого уже нет сил с ней спорить. Но в какой-то степени Рита права.

      Это совершенно другой человек.

      1951-й: государственная больница, Норуолк, Калифорния

      Больничные коридоры: тусклые и унылые, полы, которые моют в начале каждого часа и подметают каждые полчаса, из-за чего они выглядят так, будто по ним и не ходят вовсе, лишь кое-где виднеются одинокие черные отметины, которые не смогла отмыть швабра. Персонал всегда разговаривает шепотом, только шепотом. Так разговаривают, когда строят какие-то планы. В общем, все пациенты здесь одинаковы, потому что безумие одинаково, разве что имеет различные формы и размеры. Вот приземистый полноватый мужчина, почти лысый, кроме аккуратного венчика на макушке. Ему нравится кружиться посреди холла, да так, что из-под неряшливо заправленной рубахи то и дело выпадает вздымающийся, трясущийся живот. Когда на него находит, а санитаров рядом не оказывается, он начинает срывать с себя одежду, после чего голым шаром вновь выписывает круги по коридору, похлопывая по рефлекторно отвердевшему пенису, словно это рычаг, позволяющий вращаться быстрее. Тем временем говоруны и мямли сидят по углам. Разговаривают сами с собою, бормоча ругательства и слова раскаяния, злобно поглядывая на любого, кто посмеет на них посмотреть, за исключением разве что миловидных сиделок (хотя и тем порой достается). Говоруны и мямли – как правило, старики, попавшие сюда так давно, что им кажется, будто больница всегда была их домом. Они не помнят детства, как будто сразу взяли и появились в больнице. Они живут в относительной тишине. Шум – это звук беспорядка. Экспрессия – знак неудачника. Но копните глубже это спокойствие или хотя бы извлеките что-нибудь из-под него, и вы услышите нечто оглушительное. Как тот свист, что слышат только собаки и при этом падают на брюхо.

      Подумайте об этом.

      Мэрилин думает об этом каждый раз, когда навещает мать.

      Особенно когда уходит. Падая на заднее сиденье автомобиля. Зажимая уши руками. Пытаясь заглушить этот ужасающий свист.

      Быть может, им следует завести отдельное крыло в государственном лечебном учреждении Норуолка.

      Палату Бейкер-Грейджер.

      Грейнджер-Бейкер Центр.

      Его можно было бы назвать в честь тех двух женщин, которые ее воспитали: матери Глэдис Бейкер и бабушки Делии Грейнджер.

      Должно быть, Глэдис уже знала, каково это – идти по больничным коридорам, в которых стоит смешанный с затхлостью запах моющих средств, идти, опасаясь предстоящего свидания с матерью, потому что никому не хочется видеть мать в таком состоянии (особенно, с учетом того, что и мать матери находилась в таком же состоянии). Шел 1927-й, и весь мир говорил о наводнениях в Миссисипи, казни Сакко и Ванцетти, взрывах в Бат-Тауншипе, штат Мичиган, и Чарльзе Линдберге. Глэдис хотелось рассказать Делии о новой картине под названием «Певец джаза» – звуковом фильме, которому предстояло

Скачать книгу