LITMIR.BIZ

      Морриган и не подозревала, что быть Вундермастером ей покажется ещё страшнее. В историческом труде Онстальда дотошно перечислялось всё, что «ей подобные» натворили за последние сотни лет. Что там злой Шквал, что там опасность обращения с энергией вундера – профессор копал куда глубже и шире!

      Перед взором читателя представала длинная цепочка помешанных на власти себялюбцев и разрушителей, чья роскошная жизнь, полная удовольствий, оплачивалась королевским семейством и правительством из денег, отобранных у бедняков. Век за веком Мастера вундера существовали за счёт простых невермурцев, отплачивая им, как доказывал профессор, лишь угнетением, несправедливостью и многочисленными бедами.

      В лучшем случае Мастера злоупотребляли своим привилегированным положением, ублажая себя эксцентричными и претенциозными проектами, полезными лишь верхушке общества. К примеру, Децима Кокоро возвела на общественные средства вундер-небоскрёб целиком из воды, дорогую и опасную игрушку, где успело утонуть несколько человек, пока его не снесли, а Одюбуа Джеммити сровнял с землёй целый квартал в бедном районе, чтобы построить на том месте парк развлечений, который назвал в свою честь и закрыл для широкой публики.

      В худшем же случае они становились кровожадными деспотами и использовали свои способности ради богатства и престижа. За сто лет до Эзры Шквала жила Грация Голдберри, которая приказала заточить в тюрьму всех вундерзверей, и высших, и низших, но вовремя скончалась от укуса скорпивуна, а пятью столетиями ранее Фрей Хенриксон устроил Большой невермурский пожар, уничтожив половину строений и погубив тысячи людей.

      Выходит, Юпитер ошибался? Морриган читала, и сердце её наливалось тяжестью. Но как мог он ошибиться настолько сильно?

      Вундермастера и в самом деле представлялись настоящими чудовищами – все, кого ни возьми.

      Когда три тягостных часа за книгой истекли, профессор вернулся и, едва волоча ноги, взобрался на свой табурет за столом. Морриган уже дочитала заданное и последние двадцать минут размышляла, уставившись перед собой.

      – Расскажи… что… ты узнала.

      Она уныло оттарабанила всё, что запомнила из трёх глав о столетиях жестокости и безразличия к людским судьбам, о неисправленных ошибках и неисправимом зле. Закончив, глубоко вздохнула и опустила взгляд на свои руки.

      Профессор Онстальд долго молчал, а когда наконец заговорил, голос его звучал так мрачно и старчески утомлённо, словно у поднятого из могилы трупа: