LITMIR.BIZ

      Расплелась повитель в огороде —

      одолела созревший чеснок.

      Серафима неслабая, вроде,

      но она абсолютно не против,

      чтобы кто-то пришел да помог.

      А помощников нет – одинока.

      Но не станет на долю пенять —

      ни всерьёз, ни шутя ненароком…

      Суетится поодаль сорока

      да мяукает кот у плетня.

      Все порывы подсобной бригады —

      стрекотать и валяться в тени.

      Серафиме работа – в награду,

      ей большого богатства не надо —

      были б смыслом наполнены дни.

      У межи развесёлая Зойка:

      «Приходи, пирожков напеку!

      Испытаем, крепка ли настойка».

      «Ишь, забыла, как прыгала в койку

      к мужику моему, ходоку.

      А теперь – дорогая подруга!

      И надёжней ещё поискать!»

      …Солнце золотом чертит по кругу.

      Повитель и цепка, и упруга;

      зелена, словно вдовья тоска.

      Третий год муженёк на погосте.

      По усопшему память светла…

      На душе ни печали, ни злости.

      И пойдёт Серафимушка в гости

      к той, которой волосья рвала.

      Опрокинут по паре стаканов,

      самогон пирожком закусив,

      «Шёл казак на побывку…» – затянут,

      и по старой традиции станут

      друг у дружки прощенья просить —

      за подлянку, за драные патлы,

      за измазанный дёгтем забор,

      за года, что ушли безвозвратно…

      Будет литься, немного невнятный,

      двух заклятых подруг разговор.

      Посиделки закончатся поздно.

      Выйдет на небо месяц немой,

      поплывёт в тишине коматозной,

      и провиснут досужие звёзды,

      провожая «гулёну» домой.

      Всполошится ночная кукушка —

      напророчит спросонья лет сто.

      Усмехнётся казачка: «Болтушка…»

      И совьётся на стылой подушке

      вдовий сон повителью густой.