LITMIR.BIZ

Скачать книгу

свитер, кеды, только всё очень большое и, как бы это сказать, понарошное.

      Джим пригласил нас к столу: столом назывался ящик, служивший когда-то тарой марокканским апельсинам. Вместо стульев использовались точно такие же ящики, но для бананов и, видимо, распиленные. Китаец достал рисовую водку, огурцы и крабовые палочки. Джим крякнул от удовольствия – видимо, талантливые художники, неплохо копирующие Ци Байши в далёком российском лесу, всегда крякают от удовольствия при виде рисовой водки.

      После третьей заговорили про гохуа[36] и традиционные каноны, а после пятой вышли к воде. Я мысленно просила реку раскрыть тайну её течения, но река молчала. Я вспомнила о Сиддхартхе и растрогалась – после рисовой водки я часто вспоминала Сиддхартху, да, впрочем, не только после рисовой! Стало грустно и я позволила себе прочесть то, что никогда раньше не позволяла – любимое стихотворение в жанре ци. И каково же было моё удивление, когда Джим на неизвестном мне инструменте заиграл ту самую мелодию «Ицзяннань»!

      Я причесалась

      И спешу скорей

      Окинуть взглядом с башни

      Даль речную —

      Там всюду лодки,

      Только нет одной…

      Косой луч солнца

      Гаснет над волной,

      И отмель погрузилась

      В тьму ночную[37].

      – Оставь, – сказал после долгой паузы китаец. – Оставь.

      – Кого? Что? – удивилась я.

      Китаец смотрел на меня как на больного ребёнка и повторял «Оставь» как мантру, заглядывая в самую глубь. Я же долго-долго, как мне казалось, смотрела в самую глубь китайца, пока не поняла, что давно уже кричу на весь лес и бегу куда-то.

      Картина была ещё та: так называемая Клеопатра, продирающаяся через ёлки-палки, а за ней – негр и китаец, тоже продирающиеся через ёлки-палки. Потом все устали и сникли. Джим, чтобы окончательно успокоиться, начал рассказывать об истоках спиричуэлса, плавно перейдя к своему первому «русскому» новому году:

      – Я был в лесу, один. У меня была палатка «Зима» и две бутылки водки.

      – Что такое палатка «Зима?» – спросила я.

      – Обыкновенная, только тёплая и с трубой. В «Зиме» не холодно даже в минус двадцать.

      Я поёжилась и, кажется, действительно оставила то, о чём говорил китаец час назад.

      После той поездки я заболела, не могла ни говорить, ни ходить – мой китаец же отлично справлялся с ролью сиделки и носил меня на руках в туалет. Никогда в жизни ни один китаец не носил меня на руках в туалет и не смотрел так виновато:

      – Это из-за меня! – говорил он, обматываю мою шею шарфом. – Нельзя после рисовой водки русской женщине лезть осенью в реку! Русская женщина, пусть даже Клеопатра, не может сочетать «Ицзяннань» и моржевание!

      Я слабо хрипела и держала его за руку. В глазах плыло – во мне сидело все сорок; китаец поил мою оболочку горькими травами и аспирином.

      Вскоре приехал Джим: увидев чёрную рожу, моя сорокоградусная кровь – да-да,

Скачать книгу