Садовник - Василий Дмитриевич Гавриленко

Скачать книгу

е меня ждал еще один страшный удар: от туберкулеза умерла моя незабвенная жена Мэри.

      Образы покойников преследовали меня, особенно образ Шерлока Холмса. Мой бедный друг чудился мне в самых разных местах квартиры на Бейкер-стрит. Порой я просыпался от звуков скрипки Холмса, и тут же с огромным разочарованием понимал, что это скрипит за окном тележка развозчика рыбы.

      Моим излюбленным делом стало лежать, глядя в потолок и думая о том, что сказал бы Холмс о современном мире, который разительно изменился. Место омнибусов и конки заняли автобусы и трамваи, вместо кэбов по улицам Лондона заскользили автомобили, а в недрах столицы загрохотало метро.

      Огромные изменения произошли и в общественной, и в политической жизни. В 1901 году, едва разменяв девятый десяток, умерла королева Виктория, и с ее смертью завершилась целая эпоха; принц Эдвард взошел на престол; суфражистки Новой Зеландии и Австралии добились избирательного права для женщин; Трансвааль и Оранжевое государство выступили против британского сюзеренитета и были разбиты нашими доблестными солдатами, несмотря на яростные протесты либералов в парламенте.

      Япония нанесла русским чудовищное поражение из-за чего в России произошла революция: все эти жутковатые mouzhik и kossak пытались свергнуть своего царя. В наших газетах очень много писали об этом, не в последнюю очередь потому, что император Николай как две капли воды похож на принца Георга.

      Я неоднократно пытался представить, как отреагировал бы мой друг на то или иное событие, его аффективный голос с неподражаемой иронической интонацией постоянно звучал у меня в голове.

      Как врач я понимал, что схожу с ума, что все это кончится для меня либо самоубийством, либо домом для душевнобольных.

      Три жестоких удара судьбы – смерти Холмса, Мэри и миссис Хадсон – несомненно, добили бы меня, если бы не она. Моя единственная отрада, удержавшая меня от неизбежного погружения в зловещую пасть безумия. Моя дочь, моя Аделаида.

      Помню, как в минуту отчаяния, глядя на кресло, в котором, кажется, еще совсем недавно сидел, покуривая трубку, мой друг, я словно бы провалился в некий потусторонний, совершенно чудовищный мир.

      – Папочка!

      Лишь тонкий детский голосок возвратил меня к реальности. Очнувшись, я увидел Аделаиду. Ее тонкая, бледная ручонка держала меня за руку, до белизны в костяшках пальцев сжимающую револьвер. Я отбросил оружие и, подхватив на руки свою дочь, крепко обнял ее, едва-едва сдерживая рыдания.

      После этого случая мне стало легче. Нет, Холмс не исчез из моей жизни и моих мыслей, но он стал чем-то вроде воображаемого друга, подобного тому, что придумывает себе одинокий ребенок. Разумеется, я не общался с Холмсом (уж поверьте, я не сошел с ума!), просто пытался представить, как поступил бы Шерлок в той или иной ситуации. Кроме того, читая криминальную хронику в газетах, я пытался использовать дедукцию, но без большого успеха.

      Спрятав револьвер в сейф Холмса, я полностью посвятил себя воспитанию дочери. Частную практику мне пришлось оставить, так как я не мог врачевать людей, не будучи твердо уверенным в своем собственном, прежде всего, душевном, здоровье. Кроме того, мы с Аделаидой могли не беспокоиться о деньгах по двум причинам: во первых, мои рассказы, к моему немалому изумлению, стали чрезвычайно популярны и отлично продавались не только в Королевстве, но и во многих странах мира; во-вторых, мой бесценный друг оставил завещание, согласно которому мне досталась внушительная сумма. Я знал, что эти деньги Холмс копил на свою заветную мечту – медовую пасеку в Суссексе, поэтому нетрудно представить, как сжалось мое сердце, когда нотариус озвучил последнюю волю моего безвременно погибшего друга.

      Аделаида росла невероятно умной и красивой девочкой, но больше всего я поражался живости ее характера. Моя дочь интересовалась всем на свете, начиная от модных тенденций и заканчивая фантастическими сочинениями господина Г. Уэллса. Однако сильнее всего ее интересовал Шерлок Холмс. Девочка прочла от корки до корки мои скромные сочинения о великом сыщике, другом которого мне посчастливилось быть. По вечерам мы любили посидеть в креслах у камина. Я рассказывал Аделаиде о Холмсе, она слушала, не перебивая, и всполохи огня озаряли ее милое лицо.

      В 1907 году моей дочери исполнилось шестнадцать лет – Мэри сообщила мне о своей беременности через месяц после гибели Холмса. Думаю, только эта радостная новость позволила мне пережить потерю. К своему шестнадцатилетию Аделаида вполне сносно владела французским языком и писала сочинения по английской литературе гораздо лучше, чем я. Столь значительного прогресса в обучении моей дочери мне помогла добиться гувернантка, мисс Джоан Остин.

      Эта чудесная двадцатипятилетняя девушка появилась на Бейкер-стрит относительно недавно – около года назад. Я был вынужден нанять гувернантку из-за того, что почувствовал: воспитывать девочку 7-8 лет и юную леди пятнадцати лет – это отнюдь не одно и то же. Аделаида стала независимой, самостоятельной, и мне все труднее становилось убедить ее делать уроки. Отправлять дочь в пансион я не хотел, так как был наслышан о драконовских порядках, царящих в подобных заведениях. Мисс Остин быстро решила мое педагогическое

Скачать книгу