Королевы смеха. Жизнь, которой не было? - Сергей Капков Лица и лицедеи

Скачать книгу

ему принесли чай с бутербродами во время репетиции, Серафима Германовна воскликнула: «Ваня, в храме?!» И перестала с ним общаться. Она даже отказалась сесть в одну машину с ним. Они жили поблизости и в театр и домой ездили всегда вместе. Но в тот раз очевидцы рассказывали, как по Тверской решительно вышагивала Бирман, Берсенев ехал за ней медленно вдоль тротуара, а Гиацинтова – жена Ивана Николаевича – уговаривала: «Сима, сядь, не валяй дурака!» Бирман оставалась непреклонной в своем демарше.

      Другой случай описал Владимир Зельдин в своей книге «Моя профессия: Дон Кихот». Он столкнулся с максимализмом Бирман в самом начале своего творческого пути: «Однажды она преподала мне жестокий урок, который я запомнил на всю жизнь. Мы с Лялей Викланд играли юную влюбленную пару в пьесе «Салют, Испания!». Пьеска была так себе… Помню только одну сцену: митинг коммунистов на похоронах своего товарища. Играли все серьезно, трагично, по-моему, даже гроб стоял на сцене. Мы с Лялей – в массовке, которая живописно сгрудилась вокруг гроба. Стоим, слушаем. Ни слова я не говорю в этой сцене – и не сказал! Только еле заметно улыбнулся. Может быть, своим мыслям. А Бирман это увидела! И мне после спектакля… объявили бойкот. Ни она, ни Гиацинтова, ни Берсенев недели две со мной не разговаривали. Боже мой, как я мучился! Как переживал, как потом ходил просить прощения… Может быть, это было жестоко по отношению к мальчишке, но с профессиональной точки зрения, наверное, правильно… Я отвлекся, я выключился из «предлагаемых обстоятельств». Я посмел (!) играть не затрачиваясь, мыслями и сердцем я в спектакле отсутствовал…»

      Семьдесят лет спустя народный артист России Анатолий Адоскин рассказал мне о своих детских впечатлениях от этого спектакля. Это было его первое посещение театра вообще, но он запомнил нескольких персонажей пьесы и, в первую очередь, небольшую роль матери, которую играла Серафима Бирман.

      В те годы в Театре Ленинского комсомола появилось правило: мастера наблюдали за творческим ростом молодежи. Новичков разделяли на три группы, с которыми занимались Берсенев, Гиацинтова и Бирман. Серафиму Германовну боялись больше всех. И в труппе, и везде, где она появлялась. Особенно ее боялись студенты (а преподавала она много, в самых разных студиях). В частности, о своих занятиях в студии МХАТ-2 вспоминал ныне худрук Театра на Таганке Юрий Любимов: «Серафиму Германовну Бирман все боялись. Она была странная женщина, и хотя она обожала Станиславского, но я считаю, что дара педагога у нее не было. Она была очень диктаторски всегда властна по отношению к ученикам. Но это очень все субъективно, это довольно сложное занятие – педагогика. В общем, с ней у меня ничего не получилось. Я только и спасался на экзаменах, когда она ругала меня и говорила, что меня надо отчислить, а меня не отчисляли на экзаменах, а наоборот, ставили мне высший балл. Я даже получил две пятерки по мастерству, что очень странно, потому что Серафима Германовна им доказывала, что «он ничего не понимает, он выходит и все делает по-своему, я с

Скачать книгу