LITMIR.BIZ

      Не в силах пошевелиться от изумления, я наблюдал за тем, как Холмс разделывает жертву. Он был одарен неисчислимыми талантами, но все равно я мог лишь диву даваться, глядя, с какой сноровкой мой друг вскрыл тело, вынул из грудной клетки сердце и завернул его в платок.

      Нет, то оказалась не бессмысленная резня, а хирургическая операция. В его движениях сквозил медицинский опыт, причем явно превосходивший мой собственный.

      Холмс взглянул на меня и ухмыльнулся – это был зловещий оскал, казавшийся совершенно чужим на его лице. Потом встал, повел плечами, подвигал всем телом, будто плотнее усаживал на нем новый костюм.

      – Холмс, – снова прохрипел я, но он повернулся и убежал.

      Мой друг – мыслитель, мудрец, гений – мчался прочь с невероятной скоростью. Я и помыслить не мог о том, чтобы кинуться за ним вдогонку, так меня потрясла эта картина. За считаные секунды полностью изменились мои представления о жизни – их втоптали в землю, над ними надругались с такой жестокостью, какой, я думал, и в мире-то не существует. Казалось, меня расстреляли, сбили поездом, перемололи в жерновах. Закружилась голова, пресеклось дыхание, и я едва не лишился чувств. Но сильно, до крови, ущипнул ногтями тыльную сторону кисти, и это помогло мне прийти в себя.

      Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, но когда открыл их снова, труп по-прежнему лежал в канаве. Ничего не изменилось. Так хотелось стереть увиденное из памяти, но уже стало ясно, что пути назад нет – эта картина навсегда запечатлелась в моем мозгу.

      Что ты испытываешь, когда тебя предают, когда истина оборачивается ложью и в ней проглядывает роковой изъян? Сказать, что тебе тошно, – значит ничего не сказать. Тот взгляд Холмса… Я бы отдал все на свете, чтобы его забыть!