LITMIR.BIZ

      Посреди ночи полу моей рубахи настойчиво задергали, словно джинн или дурное знамение рвалось в мои сны. Оно было мало, большеглазо, с кривой улыбочкой и не отпускало меня. Дергало и дергало, а я во мраке отталкивал его руку, стараясь высвободиться. Но подергивание становилось все настойчивее, пока я не разомкнул веки и не разобрал в лунном свете, что это Масуд Али, девятилетний мальчишка-посыльный, которого мне назначила Пери. Неумытый, без тюрбанчика, обычно так гордо накрученного.

      – Проснись! Проснись, ради всевышнего!

      Я уселся, готовый отбиваться. Баламани, известный соня, только заворочался на тюфяке в углу нашей общей маленькой спальни.

      – Что такое?

      Масуд Али нагнулся к моему уху и шепотом, словно вслух это было сказать ужасно, просвистел:

      – Увы, солнце вселенной угасло. Шах умер.

      В его темных глазах был ужас.

      – Баламани! – крикнул я.

      Тот пробормотал, что я сукин сын, и отвернулся к стене. – Разбуди его, но бережней, – велел я Масуду Али.

      Сбросив ночную одежду, я сунул руки в рукава халата и обмотал волосы тюрбаном.

      Тахмасб-шах, правивший больше пятидесяти лет, мертв? Переживший несколько попыток отравления, серьезную болезнь, тянувшуюся два года? Словно Канопус померк, оставив нас, мореходов, бороться с тьмой.

      Всего несколько недель назад шах одарил меня счастьем служить его любимой дочери. «Помни, это дитя милее всех моим очам, – сказал он, рубя воздух указательным пальцем, чтоб придать вес словам. – Если тебя возьмут к ней, ты должен поклясться пожертвовать самой твоей жизнью ради нее, когда понадобится. Ты клянешься?»

      Я выбежал через сады у моего жилья, безмятежно цветущие в полумраке раннего рассвета. Птицы чирикали в ветвях кедров, голубые и белые гиацинты полностью распустились. Голова кружилась: во дворце должно было измениться все – министры, женщины, евнухи и рабы, которым благоволил шах. Что будет с Пери? Останется ли она в той же роли, в том же фаворе? А что станет со мной? Кто выживет?

      Пери была в темной комнате, едва освещенной мигающими светильниками. Глаза ее были красными от рыданий, а лицо казалось измученным и постаревшим. Две ее приближенные, Марьям и Азар, были рядом с нею, держа ее руки и промокая слезы на ее щеках шелковым платком.

      – Салам алейкум, достойная повелительница моей жизни, – сказал я. – Мое сердце источает кровавые слезы по твоей потере. Если бы я только мог извлечь яд из твоих мук, то поглотил бы его с такой радостью, будто это халва. Царевна подозвала меня:

      – Это худшее из страданий моей жизни. С благодарностью принимаю твое соболезнование.

      – Как все могло случиться так быстро?

      Глаза Пери были словно мертвое стекло.

      – Я прибежала на его половину вчера вечером, как только узнала, что у него

Скачать книгу