Досье поэта-рецидивиста - Константин Корсар

Скачать книгу

беспощаден

      К суркам, а к кролику вдвойне,

      Но кролик тоже агрессивен —

      По отношению к траве.

      PR

      Лев Толстой очень любил путешествовать. Останавливался обычно в мотеле, платил хозяину золотой рубль, доставал из багажа заготовленную дощечку и просил прибить на стену. На дощечке его кучер Петька писал: «Здесь жил Л. Н. Толстой». И все проезжающие интересовались, кто такой Л. Н. Толстой. Так и пиарился.

      Словом, Родина

      В слове «Родина» то ли «оди́н»,

      Возвышаясь на тысячи глав,

      То ли «Один», о мой господин,

      Завещает: «Роди́», не предав!

      Я ведь им обо всем промолчал —

      Депутатам, стоящим в сортире, —

      От концов бытия до начал,

      От локтей и до чёртовой мили!

(Абрам Терц. Неизданное. 7 декабря 1981 года. Сорбонна. Париж)

      Мысли из никуда

      Бокальный дуэт «Витьки».

      Судьба писателя – жить между молотом завязки и наковальней финала.

      Он проснулся, встал и… выпил вторую.

      Зависть – признание себя бессильным.

      Любить – меняться и не изменять.

      Искусством не занимаются – им дышат.

      Основа власти – молчание.

      Truhtism.

      Забрала

      Болезнь прогрессировала быстро. Пронзительный бабий смех, разрывающий сознание грохотом чугунного языка о стенки гигантского колокола, не давал уснуть. Смех, от которого невозможно было спрятаться, укрыться, то доводил до исступления, то холодил, замораживал всё внутри. Душа цепенела, а разум содрогался, когда вновь и вновь из тишины зала доносилось тихое и одновременно мерзкое, надменное, саркастическое: «Ха-ха-ха-ха… Чтооооо?.. Плоооохо тебе без меняяяя?..»

      Володя не мог смотреть телевизор, слушать радио, готовить еду и есть, просто находиться в квартире, не мог жить. Душераздирающий хохот, ужасный, страшный, сжигал его изнутри, переворачивал душу и с грохотом бил её оземь. Спасало только спиртное, но в огромных, нечеловеческих количествах. Белая жидкость с резким запахом уничтожала всё – эмоции и мысли, разум и тело, само бытие, но главное – страшный, отвратительный гогот пропадал на время, стихал, оставляя его в покое.

      Он пил, пил постоянно, поглощал даже то, что не горело, лишь бы не слышать звуков, больше похожих на истерику или вопли душевнобольного, потустороннего создания, и не видеть убийственной, страшной белёсой фигуры знакомой женщины в темноте в кресле рядом с собой. Он кричал, бился в истерике, пугаясь до судорог, выбегал в чём был на улицу, ощущая незримое присутствие рядом с собой. Голос и сводящие с ума видения являлись всё чаще, всё чаще ему хотелось не жить, не чувствовать, не дышать, чтобы не напоминать никому о себе.

      Обычная семья, каких миллионы, счастливо въехавшая когда-то в панельную хрущевку. Маленький сынишка, мама и папа. По вечерам выходили на лавочку у подъезда и вместе с такими же молодыми семьями обсуждали что-то, наивно мечтали

Скачать книгу