LITMIR.BIZ

      Декабрь. Канун католического Рождества. Арбат

      Дверь квартиры доцента Сторожева.

      – Так, значит, нас нет, Арсений, – не унимался обескураженный профессор Воронов, поднимаясь вверх по лестнице на третий этаж, – нас нет, и мы себе только кажемся, как голограмма какая, да?

      – Да не расстраивайся ты так, Женька, сейчас поедим, почитаем, – успокаивал приятеля доцент Сторожев, вставляя попутно ключ в замочную скважину. Руки его при этом заметно дрожали…

      – Арсюша! – вся в слезах выскочила навстречу Сторожеву седовласая старушка в кружевном воротничке, украшенном изящной камеей, и в длинном старомодном платье курсистки начала прошлого XX века. – Гогу только что по телевизору показывали. Он сделал это!..

      И старушка, так и не назвав, что это, склонила голову на грудь доценту и разрыдалась.

      – Что? Что Гога сделал, Амалия Михайловна? – допытывался Сторожев, стоя на пороге.

      Профессору, чтобы не оказаться за дверью, пришлось бочком протиснуться в прихожую.

      – Руку, руку – вот так. – И старушка провела ребром ладони по запястью правой руки. – Вот так себе отхватил.

      – Черт! Черт! Черт! – топнув ногой и замотав головой, выругался сторонник голограммной вселенной. – Я так и знал. Так и знал, что этим все и кончится. Алхимик несчастный!

      Профессор сдернул с головы теплую кепку и учтиво поклонился старушкиной спине. Смущаясь, произнес:

      – Здравствуйте…

      – Знаешь, – вдруг обратился к нему Сторожев, – я, видно, напрасно тебя зазвал: сегодня никакого обеда не будет. Тут, понимаешь, маленький инцидент с одним нашим бывшим членом произошел. Короче, все отменяется. Прости. Прости великодушно. Но так уж случилось.

      – Понимаю, понимаю, – залепетал Воронов, хотя ровным счетом он так ничего и не понял.

      Сторожев отставил старушку влево и дал профессору свободно выйти на лестничную площадку. А затем бесцеремонно перед самым вороновским носом захлопнул дверь.

      «Черт знает что такое! – выругался в душе профессор, нахлобучивая свою кепку. – Ведь знал же, знал, что от него чего угодно ждать можно. Зазвал, наговорил три бочки арестантов, а в конце – пожалуйте бриться, дорогой профессор: дверь в нос и вали отсюда!»

      Но объясниться Сторожеву все-таки пришлось. Объяснение произошло через несколько дней в студенческой столовке под веселый хохот бурсы и звон посуды. Все вокруг только и говорили о раскрытом

Скачать книгу