Донос - Юрий Запевалов Записки горного инженера

Скачать книгу

Миасса, там большая, хорошая поляна. Распашем.

      Всё же, что не говори, а немало сделали за три года. А в четвёртом – господи уже 37 кончается, как бежит время! – как-то уже привычно колхоз пошёл на увеличение всех видов хозяйства – и по полю, и по деревне. А что, школу построили, открыли детский сад, хоть небольшой, а клуб организовали. Всё есть где молодым собираться. Надоели посиделки эти по избам, да дворам старушечьим – где-кто пустит попеть да потанцевать. А главное – по трудодням колхозникам платить стали. Да, пока не деньгами, пока зерном да мукой готовой. Овощи никто не берёт, своих овощей на огородах выращивают достаточно. Для овощей обзавелись ларьком собственным на Миасском рынке, продаем теперь овощи, и гладко вроде получается, доход какой-никакой появился. Вроде обжились маленько люди, повеселее стали. А дальше ещё лучше будет.

      Только бы не война! Да не «перестройки» новые, разные, непонятные. Ну не дают людям спокойно жить, реформаторы проклятые! Только обживёшься, только на лад всё пойдёт, опять какой-нибудь новый реформатор придёт к власти и ну давай выдумывать что-то своё, никому непонятное. Не успеваешь от них отбиваться. Да еще и не так просто отбиться – враз врагом советской власти признают. «Идешь против установки партии!». А та установка только и есть, что фантазии нового реформатора, дорвавшегося до власти. Господи, как они все надоели! Хоть бы годика три-четыре дали пожить спокойно, не мешали бы работать, а мы бы уж как-нибудь беды бы свои одолели!

      Александр подъезжал к конторе колхоза.

      8

      В нашей камере тюремную пищу не брали, ели свое. Основных нас в камере было четверо, это тех, кого не меняли, кто был постоянно приписан к этой «хате». Это была наша «хата», мы в ней были постоянными, до особого распоряжения начальства, жильцами. Иногда к нам подсаживали кого-то, иногда ежедневно, иногда раз-два в неделю, то по одному, то по два-три и более, доходило и до одиннадцати человек, но лишних вскоре куда-то переводили. Оставались с нами зачастую двое, иногда трое. Более семи человек в камере, как правило, не оставляли. Для нас такие подселения были на пользу – мы имели новую информацию, узнавали последние известия в стране, в жизни.

      Так вот, как-то сложилось с самого начала нашего проживания в этой камере, что мы «варево» не брали, ели свое, питались за счет передач – «дачек». Передавали родственники – родители, дети.

      Самое страшное для заключенного в тюрьме и на «зоне» – не приговор, не сроки отсидки. Самое страшное для заключенного – отказ и проклятие родственников. Такие, забытые или заброшенные своими родными, остаются одни перед жизнью, перед будущим – без семьи, настоящей и будущей, семьи, которой у него, возможно, еще и не было, а, возможно, никогда уже и не будет, без родственников, без друзей, без знакомых. Без поддержки.

      Такому заключенному ждать нечего и не от кого, остается ему ждать только одного – смерти.

      Заключенный жив «дачкой», при всех ее ограничениях. В «дачках», кроме разных

Скачать книгу