LITMIR.BIZ

Скачать книгу

ни разу не унизившись до негатива или оскорблений. В те чрезвычайно редкие случаи, когда действительно впадала в ярость, она предпочитала просто встать и уйти. Ей претили выяснения отношений, обидные слова, словесные оскорбления, а также все формы насилия в целом. Она предпочитала уходить, а если скандал назревал у нее дома, – поспешно подталкивать людей к выходу. «Я просовываю руку через оконное стекло. Рука истекает кровью, а я дышу». Я никогда не видел, чтобы она просовывала руку через оконное стекло, но думаю, что она была на это способна. Сигаретных ожогов на ней не было вовсе, однако на правой руке я заметил пару крохотных шрамов. Она мне рассказала об этом давным-давно: то был «кровный договор», который она заключила с кем-то из друзей. Каждый должен был сделать небольшой надрез на правой руке, а затем приложить это место к руке другого. Этот ритуал должен был означать вечную дружбу и преданность.

      Повторюсь, хоть я никогда и не видел, как она просовывает руку через оконное стекло, иногда я замечал, что она подставляет запястья под струю ледяной воды – наверняка, чтобы успокоить нервы и охладить пыл, когда очень хотелось на кого-то накинуться.

      Пожалуй, всем известен приступ гнева, случившийся с ней в туннеле Сен-Клу, в 1963 или 1964 году. Мать на ее «Ягуаре» остановил полицейский и злобно заявил: «А вы, я погляжу, неплохо смотритесь в своем кабриолете!», на что моя мать, не раздумывая, парировала: «А вы, я погляжу, неплохо смотритесь в своем кепи». – «Что? Что вы сказали? Повторите то же самое перед моим коллегой». Мать послушно повторила. В итоге дело дошло до суда. Полицейский обвинил мать в оскорблении, но проиграл: судья решил, что в том, что кто-то «неплохо смотрится», нет ничего оскорбительного. Мне кажется, матери по-настоящему запомнилось это судебное разбирательство. Не то чтобы оно было очень важным, просто мать на этом процессе стала настоящим обличителем человеческой глупости, в истоках которой лежало полное отсутствие чувства юмора. «Отсутствие чувства юмора – это дефект разума. Мне это не нравится». Я полагаю, что именно это дело могло послужить причиной ее явной антипатии к служителям правопорядка, к правилам вообще и ко всему, что представляется обществу как некий общепринятый образец, будь то полиция или органы власти.

      Она терпеть не могла ничего обидного, оскорбительного или претенциозного. Но куда больше она не любила находиться в неволе, подчиняться кому бы то ни было или быть кому-то обязанной.

      Например, она никогда не пристегивалась за рулем, причем делала это совершенно открыто, даже на глазах у блюстителей порядка. По ее мнению, ремень представлял собой большую опасность, поскольку сковывал движения и мешал высвободиться в случае аварии; так что когда ее останавливали на дороге, она всегда объясняла свое поведение нежеланием застрять в автомобиле. При этом она постоянно подкрепляла свои доводы трагической историей, произошедшей с Франсуазой Дорлеак[11], которая сгорела в своей машине заживо, не сумев вовремя

Скачать книгу