LITMIR.BIZ

      По вечерам он напяливал на себя по два свитера и, скудно поужинав, поскольку тащиться в магазин по тёмным сырым улицам совсем не хотелось, уныло сидел, ждал весны, вперившись осоловевшим взглядом в мрачное, заледеневшее окно.

      В углу вообще-то стоял телевизор, но включал его Миша Сулейкин крайне редко, хватало того, что на работе был вынужден без конца пялиться на эти безостановочно болтающие какую-то ерунду экраны, окружавшие его там со всех сторон. Тем более ничего хорошего всё равно не показывали, какие-то бесконечные однообразные сериалы, на которые у него никогда не хватало терпения.

      К матери с отчимом Миша не ездил. Как отселился от них, так с тех пор и не был. Далеко очень, на другой конец города надо ехать, подумать страшно. Хватит того, что его периодически в центр посылали по каким-то делам. Он потом возвращался еле живой. Толкотня, холодина, мерзость.

      К тому же чего там делать? Со сводным братом и сестрой у них общего очень мало, слишком большая разница в возрасте. Да и с моложавым отчимом кроме как о лечебной медицине да о теннисе говорить тоже не о чем, а ни то ни другое Мишу нисколько не интересовало.

      Настоящий же Мишин отец, некто Вениамин Сулейкин, которого он никогда не видел, жил так далеко, что всё равно как его и вообще на свете не было – где-то в Канаде, в Торонто. Там, говорят, зимой ещё хуже, чем в Москве, совсем околеть можно.

      И с девушками Миша Сулейкин в зимнее время тоже не встречался. Невыносима была сама мысль о том, что после придётся провожать девушку домой, может быть, даже целовать её на прощанье в холодные, как у мертвеца, губы, а потом спешно добираться к себе по сумрачному стылому городу с завывающим в проулках ветром.

      Временами Миша жалел, что он не медведь, не может уснуть на всю зиму и проснуться, только когда развеется этот леденящий мрак, наступит нормальная жизнь, вернётся тепло и свет. Было бы замечательно пососать лапу в уютной берлоге где-нибудь с конца октября до начала апреля.