ТОП просматриваемых книг сайта:
Пожирательница гениев. Мизиа Серт
Читать онлайн.Название Пожирательница гениев
Год выпуска 2008
isbn 978-5-9614-2303-7
Автор произведения Мизиа Серт
Жанр Биографии и Мемуары
Подругой этой была Коко Шанель, та, кого называют Великая Мадемуазель. До опубликования книги Мизии в ней была глава, специально посвященная Шанель. Но Коко, никому не позволявшая писать о себе, настояла, чтобы Мизиа не печатала ее[26].
Сравнение этих двух женщин помогает лучше понять характер Мизии Серт.
Хотя Шанель была всего на одиннадцать лет моложе Мизии, по своему отношению к жизни и психологическому складу они принадлежали к разным эпохам. Не случайно Мизиа мечтала: «Если бы я родилась на двадцать лет раньше…», а Коко не раз повторяла: «Я хотела бы родиться на двадцать лет позднее».
Одна из них до конца жизни оставалась женщиной, рожденной и сформированной бель-эпок. Другая ненавидела это время и старалась навсегда зачеркнуть его в своей биографии.
Обе стремились к независимости и понимали, что обрести ее могут только с помощью денег. Но для Мизии – это независимость от ненавистной мачехи, а деньги – это деньги, которые ей давали ее мужчины. Для Шанель – абсолютная свобода и независимость от всего на свете, и прежде всего от мужчин, даже тех, которых любила. А деньги – заработанные собственным трудом и талантом.
Мизиа по своей природе содержанка, содержанка мужа, содержанка любовника.
Коко сделала все, чтобы не быть ею.
Для Мизии жизнь – игра и приключение, для Шанель – постоянное сражение.
Что же общего было у этих двух, таких разных женщин?[27]
Обе были нонконформистками. Правда, нонконформизм у Мизии не лишен некоторого эпатажа, у Шанель он – непроизвольный и органичный.
Обе были умны, трезвы, беспощадны. С той только, пожалуй, разницей, что в отличие от подруги Коко не щадила и саму себя.
Обе, хоть и по-разному, помогали людям, которых ценили как больших творцов.
Обе эти женщины, и Мизиа, и Шанель, каждая по-своему, отметили свою эпоху.
Марсель Пруст говорил о Мизии Серт как о «памятнике Истории». Она прожила почти 80 лет. Была не только свидетельницей, но в той или иной степени и участницей выдающихся событий в истории Франции первой половины XX века, не говоря уже о двух мировых войнах. Дело Дрейфуса, процесс анархистов, растущее увлечение социалистическими и, наконец, коммунистическими идеями в среде французской интеллигенции. Признание импрессионизма, становление группы «Наби»[28], возникновение кубизма и «Шестерки»[29], эпопея Дягилевского балета. Обо всем этом, о Малларме, Ибсене, Ренуаре, Тулуз-Лотреке, Дягилеве, Стравинском, Баксте, Пикассо, Дебюсси[30] и о других незаурядных людях, с которыми она встречалась и многие из которых были ее друзьями, Мизиа рассказывает в своих мемуарах, подчас открывая в них неожиданные черты.
Ее книгу «Мизиа», вышедшую в свет в издательстве «Галлимар» в 1952 году и давно ставшую библиографической редкостью, также можно назвать своеобразным «памятником Истории».
Глава первая
Смерть
…
Мизиа в главе о Шанель, опубликованной в книге Голда и Фицдейла, рассказывает о впечатлении, какое произвела на нее Коко: «За столом я сразу обратила внимание на молодую женщину, жгучую брюнетку. Хотя она не произносила ни слова, от нее исходило неотразимое обаяние. Она заставила меня вспомнить о мадам дю Барри[320]. <…> Она показалась мне неслыханно изящной и грациозной. Когда перед уходом я восхитилась ее очень красивым манто из красного бархата, отороченным мехом, Шанель немедленно накинула его мне на плечи, сказав с очаровательной непринужденностью, что будет счастлива подарить мне его. <…> Я не переставала думать о ней и на другое же утро отправилась в ее бутик на улицу Камбон. <…> Часы пролетели незаметно, как по волшебству, хотя говорила почти все время я одна. Мысль расстаться с ней была мне невыносима, и в тот же вечер мы с Сертом пошли обедать к Шанель».
Коко, что с ней случалось крайне редко, на всю жизнь сохранила благодарность Сертам: они открыли ей, воспитаннице монастырского приюта, новый мир, мир высокого искусства. «Если бы не Серты, я бы так и умерла дурой», – сказала она уже в поздние свои годы. Шанель оказалась на редкость способной ученицей. Ей нравился Серт, она называла его человеком Ренессанса. Как тонко заметил друг и конфидент последних лет жизни Коко, ее первый биограф Марсель Эдрих, Серт посвятил ее в искусство жить, в искусство, какое не было дано ей от природы. Но, наделенная врожденным вкусом, Шанель не скрывала от Мизии своего скептического отношения к нему как художнику.
Мизиа и Серт, как утверждала сама Шанель, «спасли ее от отчаяния», когда погиб Бой Кейпел, первый человек, которого она любила. Коко в свою очередь не раз приходила на помощь Мизии в трудные для той времена.
С годами они стали почти неразлучны. Начали ходить двусмысленные слухи об их отношениях. Друзья Коко категорически это отрицали. Напротив, те, кто близко знал Мизию, вполне допускали.
При всей привязанности друг к другу, в отношениях Мизии и Шанель существовали и подозрительность, и дух соперничества, особенно после того как Мизиа познакомила Шанель с Дягилевым, Стравинским и другими людьми из круга «Русского балета». Коко (хоть и сама она не лишена была коварства) раздражало постоянное стремление Мизии быть «открывательницей», ее склонность к интригам и манипулированию людьми. Она часто называла ее «мадам Вердюренски», намекая на вероломную героиню прустовского романа.
В 1921 г. после финансового неуспеха в Лондоне «Спящей красавицы» Шанель дала Дягилеву чек на крупную сумму, чтобы он мог расплатиться с долгами, поставив условие: об этом «никто не должен знать».
Биографы Мизии предполагают: Шанель знала, что ее подруга уверила бы Дягилева в том, будто это она уговорила дать ему чек. Более того, подозревая Мизию в вероломстве, она могла думать, что та в противном случае предпочла бы, чтобы он вовсе не получил его.
Когда Игорь Стравинский безответно влюбился в Коко, Мизиа, по-видимому, считая всех людей дягилевского круга своей собственностью, пыталась поссорить их.