LITMIR.BIZ

      Осенний вечер, как палач,

      во мраке сонный город топит.

      На площадях – лишь ветра плач

      да патрулей тяжелый топот.

      Октябрь. Шестнадцатая ночь...

      Внезапно адский рев моторов

      кошмаром сотрясает город.

      Варшаве спать уже невмочь.

      Прищурив веки занавесок,

      она считает: девять... десять...

      Не спит Варшава – словно лев,

      напряжена и непокорна,

      она лежит во сне притворном,

      тая презрение и гнев.

      Не спит... И вражьи батальоны

      напрасно рвутся на восток.

      Уже с неделю эшелоны

      горят у взорванных мостов.

      И по откосам вдоль дороги —

      стрельба и ругань, крик и стон.

      Уже неделю по тревоге

      немецкий поднят гарнизон,

      и ночь варшавская привыкла

      к сухому треску мотоциклов...

      Тугая горсть осенней тьмы

      сдавила здание тюрьмы.

      Вдруг смерть пробилась сквозь решетки

      зловещим сполохом лучей,

      и шагом равнодушно-четким,

      и жестким скрежетом ключей.

      Подсчет был короток и точен,

      и – всё. Конец. Надежды нет.

      И криком боли в горле ночи

      застрял несбыточный рассвет.

      Их было пятьдесят. По группам

      разбили их, втолкнули грубо

      в пустые пасти кузовов.

      И вот уж – Воля, Влохи, Двожец...

      Как знамя, рея и тревожа,

      растет далекий гул боев.

      Смотри на них, моя Варшава!

      Они – борьба твоя и слава,

      судьбою пламенной своей

      они учили нас сражаться

      и умирать, но не сдаваться

      во имя наших сыновей.

      Мы отомстим за них, Варшава!

      Шутам коварным и кровавым,

      несущим рабство и позор,

      нигде не скрыться от расплаты,

      и будет беспощадно краток

      наш справедливый приговор.

      Их было только пятьдесят.

      Их заточили в каземат

      с варшавских фабрик и заводов.

      Всю жизнь короткую свою

      они прожили как в бою

      за нашу Польшу, за свободу.

      Их было только пятьдесят,

      но следом тысячи солдат

      пошли в сраженья и невзгоды

      за счастье нашего народа.

      Их было только пятьдесят,

      а гнев и боль в виски стучат!

      Товарищи лежат в могилах,

      и я писать уже не в силах...