LITMIR.BIZ

Скачать книгу

бы мужичок.

      Не гнил бы там на полустанке

       Последний твой внучок[3].

      Не ладил бы, лба не подъемля,

      Ребячьих кораблёв —

      Вся Русь твоя святая в землю

      Не шла бы без гробов.

      Ты под котел кипящий этот —

      Сам подложил углей!

      Родоначальник – ты – Советов,

      Ревнитель Ассамблей!

      Родоначальник – ты – развалин,

      Тобой – скиты горят!

      Твоею же рукой провален

      Твой баснословный град…

      Соль высолил, измылил мыльце —

      Ты, Государь – кустарь!

      Державного однофамильца

      Кровь на тебе, бунтарь!

      Но нет! Конец твоим затеям!

      У брата есть – сестра…

      – На Интернацьонал – за терем!

      За Софью – на Петра!

Август 1920

      Образ Петра, насильственно ломающего естественный ход русской истории и таким образом подкладывающего угли под кипящий котел России, – это сжатое изложение того, что думали евразийцы о европеизации как одном из источников ее катастрофы. Это был национально-романтический дискурс, искавший утраченную целостность бытия народа и культуры, в котором переплелись идеи Гердера и Гегеля (веривших в историческое развертывание народного духа), и категорически противостоявший западническому дискурсу общности институтов и элементов российской и европейской истории (впрочем, тоже не свободного от гегелевского влияния).

      Однако вряд ли можно говорить, что евразийцы лишь повторили этот романтический троп поиска духовной целостности русского народа. Новое поколение, к которому принадлежали евразийцы, выросло не в 1820-х годах, в период наивно-романтических исканий «русской правды» на французском языке, но в первые годы XX века – предпоследнее десятилетие Российской империи. Между славянофилами и евразийцами – историки Н.И. Костомаров и А.П. Щапов, пытавшиеся найти альтернативу сфокусированному на Москве историческому нарративу, российские этнографы и лингвисты – учителя Трубецкого, рост национальных движений в Российской империи и осознание российской интеллигенцией неоднородности состава ее населения, политика русификации и очевидная несостоятельность правого русского национализма, зависимого от монархии и охранительных институтов.

      Как мы уже говорили, большинство евразийцев лично наблюдало распад империи по национальным и этническим, а также по социальным линиям в годы Гражданской войны¹². Если славянофилы пытались спасти «русскую» Россию, разделенную на крестьян и дворян, от революционных потрясений стареющего Запада, то евразийцам пришлось создавать образ единого культурного пространства многонационального государства, создавать мысленный образ, в котором единое – империя – уживалось бы со множественным – с ее народами – в синтетическом и устойчивом конструкте. В этом процессе усложнения и модернизации романтического дискурса, вооруженного теперь научными схемами и профессиональным языком, утратилась

Скачать книгу