Скачать книгу

переделать в этом мире все, что могло. Машина сконструирована, создана, опробована, на ходу, едет – а дальше ей уже осталось только ехать и ехать: чуть быстрее или чуть иногда медленнее, чуть ближе доехать или дальше – это уже непринципиально.

      И разбухает индустрия развлечений – будь то цирки с гладиаторами или хоккейные игры. И люди ищут острых ощущений – будь то в поединках или в наркотиках. И в поисках «чего-то» падают нравы – будь то бордели Калигулы или розовые кварталы Амстердама. И корыстолюбцы и жулики всего мира устремляются в очаги цивилизации – будь то США или Рим.

      И цивилизации буквально «кончают жизнь самоубийством», принимая самоубийственные законы. Логичные по логике отдельных людей и политических систем – но явственно самоубийственные для народа и государства. Это может быть эдикт Каракаллы, по которому все обитатели империи получили права римских граждан, растворили в себе римлян и стали уже другим народом с потребительской психологией. Или современные соглашения Стокгольма, Хельсинки, Гааги, по которым узаконено дармоедство и открыты двери для всего мира, который стремительно растворяет в себе «атлантическую цивилизацию».

      Сверхмощная экономика работает, но счастья ведь от этого больше не становится. И смысла жизни становится не больше, а меньше. И собой, самостоятельно и добровольно, жертвовать больше никто не хочет (а чего ради?).

      Исчезает историческая перспектива конкретного цивилизованного постиндустриального государства.

      И человеку оно тоже ничего больше не может дать сверх того, что уже дало – в чисто материальном смысле. Автомобиль или пиджак моднее, спутниковый телефон вместо обычного и т. д. – это все ерунда, за это никто на смерть не пойдет.

      А если: государство перестало выполнять свои основные объективные функции по отношению ко Вселенной и к личности; а человек в нем также перестал выполнять на прежнем уровне свою основную объективную функцию переделывателя и перестал удовлетворять на прежнем уровне свою основную потребность в максимальных ощущениях; – то на кой черт природе этот динозавр?

      По природе, по истории – уже требуется другое. Чтобы человек максимально напрягал чувства и вламывал, и жертвовал собой. Чтобы государство это ему обеспечило – и чтобы максимально переделывало мир.

      И вот в этих условиях сытости и стабильности, бессмысленности производства и сенсорного недоедания – человек перестает на деле отождествлять себя с государством. «Дай мне» – это понимает, а «жертвуй для него» ему уже не в кайф. Он может даже думать, что еще готов – но уже обстроил себя системой запретов и поправок, направленных на личное благополучие. Слабеет вкус к жизни, воля к борьбе, размываются критерии и цели – а попросту говоря зажрался, ожирел, обдряб. Сыт, не жесток, не решителен до посинения, и говорение предпочитает делу и борьбе. И полагает, что цель государства – чтобы ему было сытно и хорошо. Сытно есть, почему не так уж хорошо – не понимает.

      А

Скачать книгу