LITMIR.BIZ

      Владимир Куницын

      Щука

      Щука досталась нам подозрительно недорого – за два или два с половиной килограмма риса. Это была оглушительно чёрного цвета свинка, размером с маленькую собачку Щетинистая, тёпленькая, бойкая, беспрерывно хрюкающая и визжащая – она была сплюснута с боков до узости фанеры. Потому и прозвали Щукой.

      Щука поняла сразу, что попала она к нам на съедение. Но тут начались бои, мы пропадали в батальонах на передовой, рванул, наконец, грозами сезон дождей, удалось настрелять зайцев и антилоп, и про Щуку забыли.

      Вспомнили, когда среди бела дня, не прячась и не делая вид, что тяжко больна, Щука выползла к нам из-под дома, дерзко хрюкнула и вызывающе села на худющую задницу. От её разнузданной позы мы расхохотались. И вдруг кто-то ткнул пальцем – «ребята, да она пузатая»!

      Свинка радостно взвизгивала, поворачивалась на своём малюсеньком хвостике по кругу и всячески показывала, что в брюшке-то у неё кое-что есть.

      С едой в тот период опять было туговато, но Щука стала священной.

      Разродилась она так же незаметно, как и жила, где-то под домом, и вывела на свет детёнышей, когда с едой у нас было уже совсем-совсем плохо.

      Это маленькое неугомонное существо породило шесть чернущих крысо-свинок. Кормила она их с вызывающей весёлостью у нас на виду, раскинув ноги, и все они теребили её с обоих боков, как изголодавшиеся клещи.

      Через неделю мы съели первого.

      Щука пропажу не заметила и была, как обычно, весела.

      Даже когда не стало пятого, она была беззаботна. Но когда мы забрали шестого, Щука исчезла. Один из наших охранников сказал, что видел, как она бежала в сторону ближайшей деревни – Шамутете.

      Батальон «Буффало» в это лето обошёл нас стороной, и мы лишь изредка терзали друг друга боями с унитовцами.

      И вдруг через месяц вернулась Щука.

      Она ворвалась в нашу круговую оборону советников, через окопы, на жилую площадку и радостно расхрюкалась, тычась пяточком в ноги каждого.

      Чем мы только её ни кормили и ни баловали, как только ни гладили и ни почёсывали. Щука была счастлива, безудержна и чувствовала себя в безопасности.

      Она была с выпуклым животиком после путешествия в деревню и знала, что её эти небритые вонючие дядьки ещё долго не съедят.

      За свою жизнь с нами она сходила в деревню ещё два раза.

      29 октября 1984 года

      (из дневника)

      После почти месячной нервотрёпки, самоедства и всё выжигающего презрения к себе за бессилие хоть как-то уменьшить количество оставленных грехов, выехал на действительную воинскую службу в Грузию, город Поти.

      Очередной вираж, штопор, обрыв, трамплин, перелом – как угодно… Но ноет сердце не из-за крутой перемены, а, как ни странно, из-за бессилия переменить что-то, отломить, отбросить, очиститься. Слишком много долгов, невыполненных обязательств, примет полной или почти полной несостоятельности переполняют моё сознание, посылая импульсы в только что оставленную жизнь.

      Эти импульсы-мыслишки как удивительно липкая паутина: чем больше от них отмахиваешься, вырываешься, пытаешься обмануть – приседая, прыгая, падая, прикидываясь ничего не замечающим – тем сильнее они обволакивают, нарастают, душат.

      Ангольский дневник

      1985 год

      10 марта

      Итак, произошло то, во что я и не верил уже, точнее – во что устал верить, как устаёшь верить в мечту, когда вдруг осознаёшь, что неспроста на пути к её достижению встаёт что-то уж больно много непреодолимых препятствий.

      Неужели я всё же преодолел тот страшный год, который с садистской издёвкой затоптал, казалось бы, до того скотского

Скачать книгу