Путь Долгоруковых - Екатерина Глаголева Россия державная

Скачать книгу

развязала кошелек и подала ему деньги. Иван тотчас ушел, а она легла, зарылась лицом в подушку и немного поплакала. Дура она, дура! Пока свой умишко не отрос, чужим бы попользовалась! Ведь видела, как свекровь и золовки собираются в дорогу: рассовывают по карманам бриллианты, золотые часы, всякую галантерею, а она что имела при себе из золота, серебра – все отпустила брату на сохранение, оставила лишь золотую табакерку, царский подарок. Не то что алмазные вещи, даже кружевные манжеты, чулки, платки шелковые – все отослала: зачем, мол? Где их там носить? Да ведь и воротимся скоро. Шубы богатые все оставила, взяла лишь тулуп заячий мужу да себе шубу попроще. Брат прислал на дорогу тысячу рублей – взяла четыреста, остальные вернула назад: едем-то на общем коште… Как же, на общем! Они князь и княгиня, сами за себя платить должны! А Иван понадеялся на нее…

      Поплакав и поругав себя так, она села на постели, кликнула девку и велела подать себе умыться: муж не должен видеть ее в слезах. В избе было душно и скучно, и Наташа пошла искать Ивана.

      Заядлый лошадник, Иван взял с собой пять любимых лошадей: одного жеребца и четырех кобыл. Смотреть на них, пока их кормят, выводят и чистят, было Наташиной отрадой. Все гнедые, только ласковая и послушная датчанка рыжая, со светлыми хвостом и гривой и белыми пятнами на морде и на передних ногах. Наташа больше всех ее жаловала, ласкала и баловала; вот и сейчас припасла ей ржаную краюшку.

      – И отчего это, Ванечка, ты больше гнедых лошадей любишь?

      – Умные люди говорят: «Люби серую, продай вороную, а на гнедой езди сам».

      Наташе нравилось слушать, как Иван рассказывает о лошадях, их достоинствах и повадках. Вот стройный изящный аргамак. Точеная головка с широкими ноздрями и маленькими ушами, красивый изгиб подщечины, лебединая шея, шелковистая грива. Когда бежит, держит хвост торчком, закрывая всадника. А вот высокая ганноверская лошадь с выразительными глазами на горбоносой морде, кажется, вся сплошь состоит из мускулов. Прыжок у ней больно хорош, как в сказках: реки и долы хвостом заметает, горы-леса между ног пропускает.

      – А это шведка, ух ты, моя красавица! Король шведский Каролус разводил их для своей кавалерии.

      – И при Полтаве такие были? – спросила Наташа.

      – Должно, и при Полтаве.

      – Может, и мой батюшка ездил на такой. – Наташа и ей отщипнула хлебушка.

      Отца своего она совсем не помнила, он умер, когда она была еще несмышленышем, но матушка рассказывала детям о его подвигах и заслугах пред государем и отечеством. В московском доме Бориса Петровича хранились его ордена, мундир, а еще седло того самого Каролуса шведского, добытое в Полтавском сражении.

      Голштинская кобыла потянулась за своей порцией лакомства; на большой голове влажно блестели глаза под длинными пушистыми ресницами, крепкое копыто нетерпеливо стучало об пол. Иван любовно потрепал ее по холке.

      – Вот, говорят, чистокровные лошади всех ценней, а ведь в этой всяких кровей намешано: и немецких, и итальянских, и испанских, и арабских. И какова?

Скачать книгу