ТОП просматриваемых книг сайта:
Рихтер и его время. Записки художника. Дмитрий Терехов
Читать онлайн.Название Рихтер и его время. Записки художника
Год выпуска 2019
isbn 978-5-17-115247-5
Автор произведения Дмитрий Терехов
Жанр Биографии и Мемуары
Серия Музыка времени. Иллюстрированные биографии
Издательство Издательство АСТ
А весной он был исключен за несдачу экзаменов по теоретическим предметам…
Он не хотел возвращаться в консерваторию. Спасло положение письмо Нейгауза, серьезное и сердечное. Экзамены были пересданы, и вот он снова оказался в своем классе.
Бытовая жизнь в Москве складывалась трудно. Мест в общежитии не было, снимать комнату или угол он не мог. Жить приходилось в разных местах, у разных людей.
Из воспоминаний Святослава Рихтера:
«Учась в Москве на первом курсе, жил у Лапчинских, на втором – у Ведерникова, на третьем – у Нейгауза. Периодически останавливался у Ведерникова до 1941 года…»
Итак, свой первый год в Москве он провел в семье Лапчинских, давних, но не таких уж близких знакомых отца. Лапчинские занимали небольшую темноватую квартиру на Садовой-Самотечной. Здесь, в трех неудобных, тесно заставленных комнатах, у него не было своего угла. Приходилось подчиняться общему распорядку.
Он гулял с собакой, старался помочь в хозяйстве, но самым трудным, пожалуй, было вести нескончаемые разговоры со всеми и обо всем. Он чувствовал, что теряет время, что занимается крайне мало. Ведь он мог играть лишь тогда, когда все уходили, а такие часы выпадали редко.
Рихтер, как многие люди, получившие подлинно хорошее воспитание, был прост и легок в общении, и Лапчинским казалось, что он естественно и свободно вошел в их жизнь, что ему у них удобно и что они сдружились и сошлись характерами.
На самом деле это было не так. Рихтер был стеснен, мучился этим и скрывал. Ему казалось, что он проявляет мягкотелость и безволие, не умея отстоять свою внутреннюю свободу и защитить свое время.
В письме к матери он вот как это выразил: «Чтобы исправить свой характер, мне надо хорошенько почерстветь».
Но ехать от Лапчинских было некуда, объясниться с ними он не мог, и оставалось одно – примириться. Так прошел год.
Однажды его одноклассник Анатолий Ведерников, в будущем известный пианист, предложил Рихтеру пожить у него.
Он был невысок, худ и прям. Когда он садился за рояль, его маленькие руки извлекали звук подчеркнуто жесткий, казалось, звучит одна лишь сталь. В его игре была спартанская воля и точность. Это и нравилось, и не нравилось.
С ним хотелось спорить – и одновременно хотелось его слушать.
Родители Ведерникова были недавно арестованы. Оставшись один, он пригласил одноклассника, с которым сдружился еще в прошлом году, когда они засиживались в классе, пока ночной сторож не прерывал их. Интерес к новой музыке заставлял забывать о времени. И они расходились по домам, опоздав на последний троллейбус.
Теперь они зажили вместе в одной из комнат коммунальной квартиры, близ Белорусского вокзала. На двоих у них был один диван, который сразу же стал принадлежать гостю. А хозяин стелил себе на полу, уверяя, что так ему больше нравится. И только