Мама - Наталья Евгеньевна Назарова

Скачать книгу

ыло двигать кресло…

      После того, как мы проводили маму, Женя, моя средняя сестра, уехала со своим молодым человеком и, видимо, ночевала у него – передо мной она не отчитывалась. Я классно проводила время, встречалась со своим парнем Антоном и устраивала вечеринки.

      Потом Женя приехала и сказала, что мама упала в отпуске, сломала шейку бедра, и ее надо забрать, сказала, чтобы я убрала квартиру, а сама поехала за ней.

      Сейчас я понимаю, насколько плохо тогда соображала, насколько редко открывала глаза, чтобы увидеть, как невнимательна была к деталям и мелочам, которые всё делали явным.

      Я гладила белье когда по часам их поезд уже должен был приехать. Они задерживались. Приехала Лена, моя старшая сестра, я ее накормила. Она была в гневе и кричала, что больше не поедет отдыхать с мамой, как будто мама ей весь отдых испортила. Лена необычная девушка, особенная. Меня глубоко задели ее слова, но ей это бесполезно говорить. Она поела и легла спать.

      Мама приехала еще только через несколько часов. Я сошла вниз – требовались одеяла и моя помощь. Мама не могла идти – надо было на одеялах поднять ее в лежачем положении на 4 этаж без лифта. Именно тогда, когда мы ее несли, мы впервые и встретились взглядом. Она глазами немного извинялась, что все так получается, и была рада меня видеть.

      Дома мы помогли маме раздеться. Когда мы помогли маме снять лифчик, я вздрогнула – на груди у нее были 2 фиолетовые шишки. Мама посмотрела на меня, взглядом успокаивая: “Всё в порядке”, и я продолжила переодевать её. Коля, Женин парень, уехал. Мы с Женей помогали маме до утра, а потом ушли на кухню. Я, без сил, сидела в кресле. Женя сказала, что они задержались потому что поехали в больницу прямо с поезда. У мамы рак 4 степени. Это неоперабельно, и мама умрет через 3-4 месяца. Мой мозг сам посчитал: в апреле. Я зарыдала. Не было и нет слов, способных это описать. “Этого не должно было случиться?” “Что?” “Почему?” Было остро жаль маму, себя, жизнь, и вся жизнь круто повернулась за три секунды на этом кресле.

      Женя сказала: “Ну что ты… Не плачь…”

      Я была потрясена. Женя стала бесчувственной? Она привыкла к этой мысли за те 3 часа, что у нее было? Она вообще знала заранее? Я рыдала и рыдала, и старалась рыдать неслышно, чтобы не разбудить маму в соседней комнате.

      На следующий день Лена уехала к бабушке – маминой маме, с которой она и жила. А мы с Женей думали, как лучше ухаживать за мамой. Стало понятно, что надолго ее не надо одну оставлять – мама не могла встать, а, значит, не могла включить и выключить свет и телевизор, сходить в туалет и сходить за едой и водой на кухню. Но она могла садиться и ложиться сама на кровати. Мы принесли ей ее расческу и книжку, распаковали вещи. Она отвечала мягким взглядом на мои немые вопросы, которые я, впрочем, боялась задавать. При маме нельзя было плакать. Это было пыткой. Поначалу мы ходили почти на все пары в институт. Потом на самые важные. Потом я сидела на одной из “важных” пар и подумала: “Мама и Женя дома, а я здесь. Это неправильно. Я хочу быть с ними…”

      Женя вообще была гораздо более полезна маме, чем я . Она готовила еду, а я только приносила. Мама больше доверяла ей личных ухаживаний, Женя раньше вставала. Я ходила отмороженной и мое поведение черствело. Мое “я” пряталось далеко вглубь меня, а снаружи осталось только пустое поведение и способность выполнять команды. Я вообще не могла встать с утра. Мозг не слушался. Я много чего не делала, что было нужно. Я не могла поверить.

      Как-то раз у меня звенел будильник в шесть утра – надо было встать и идти к маме. Но я будильник не услышала, зато услышала Женя – и пошла к ней. Когда я встала три часа спустя, я спросила Женю, почему она меня не разбудила. Она сказала, что я сама должна вставать и была очень обижена на меня, что ей пришлось встать не в свою “смену”. Грустная и тупая история, но она хорошо иллюстрирует, как Женя, с которой мы так хорошо понимали друг друга, стала чужой, отдалилась от меня так не вовремя. Так выяснялись отношения – зачем-то. Наверное, я тоже была нужна Жене совсем другой, более ответственной, не расхлябанной, более собранной. Но мы были такими, какими были.

      Мы с мамой особо ни о чем не разговаривали. О еде, о телевизоре, может быть, вообще ни о чем. О чем-то поверхностном? Я, честно, не помню. Ни о чем глубоком или важном. Знакомая женщина, которой я зачем-то поделилась, сказала, что постепенно мама перестанет привставать на кровати, перестанет есть и пить. Зачем я только ей рассказала? Зачем она это сказала? Это точно не про мою маму. С моей мамой все в порядке.

      Вообще, окружающие не знали особо. В гости пришла тетя, мамина сестра, с двоюродной сестрой мамы. Маме было тяжело их видеть. Я испытывала радость осознания, что мы можем общаться с мамой каждый день, а все остальные почти не могут – только когда приходят, а это редко.

      Я курила в форточку, и не боялась, что мама запалит. Я задерживалась допоздна – мама звонила спрашивать, где я. Меня сверлила совесть.

      Женя не очень-то делилась информацией, которую давал врач. Когда я это поняла, я стала подгадывать время, когда он приезжал, и оставалась дома. Первый раз я поймала его во дворе. Он был на переделанной “Волге”. Я теперь каждый раз думаю о тяжело больных людях, когда вижу такие

Скачать книгу