LITMIR.BIZ

      вот это – мое первое литературное лето.

      а пляж невзрачен: рыбная котлета в сухарях,

      и сонная река ненавязчиво минует дамбу,

      изящно вытягивается в солнечной котловине

      зеркальной ладонью кверху – к редким легким облакам.

      это гадание по руке,

      по безобразной гуще камышовых завес,

      по теплым внутренностям июльских дней.

      течение темными пальцами тянется к горизонту,

      и зыбь отпечатков скользит по воде неуловимо.

      а река засыпающим лебедем

      укладывает длинную серебряную шею вдоль берега

      (печально уткнулась деревянным клювом причала

      в песчаное и рыхлое крыло).

      вот эта лодка сгнила давным-давно,

      от нее нам остался каркас тишины.

      твоя серебряная ящерка на кулоне

      плотоядно рассматривает девичий прыщик на груди.

      сколько же еще я буду вдыхать

      твой свежий нагретый пот, как запах лугов,

      поглощать твоих уст клубнику

      ягоду за ягодой? (песчинки хрустят на зубах —

      плодовые косточки поцелуев.)

      я смотрю на тебя и на наши отражения в реке

      и исподволь музыкально схожу с ума,

      а пиковая дама в черном купальнике смеется

      и обнимает меня с двойной подоплекой.

      и дрожит, дрожит зеркальная карта июля.

      ранним утром туман брошен в низины города

      песцовой шубой с барского плеча.

      и ты впиваешься душой в утренние улочки,

      шевелишь губами, зыблешься облаками,

      (харьковский маг с двухдневной щетиной),

      находишь смысл там, где не ожидал его найти

      (так обнаруживаешь десять гривен в старой дубленке),

      переступаешь утренний ручеек – исток

      будущего водопада. шагаешь

      по безлюдному ангару

      со спящими самолетами событий.

      всё это – мягкая скорлупа недозревшего дня,

      бледная кожа под резинкой плавок,

      беззащитный родничок младенца.

      ты вошел в просыпающийся мир гораздо раньше бога,

      добрался до дремлющего истуканом здания загодя.

      и нужно поваландаться.

      и ты видишь город, как женщину утром, без макияжа.

      вот она – свободная минута для волшебства.

      тебя прошибает нашатырная ясность:

      сквозь мусорные баки, яблони, псов, полных оптимизма,

      сквозь пасмурные арки прохожих

      ты ясно видишь целый мир, как жука на ладони,

      как хрустальное ведро с песком солнца,

      как внутренности кролика, как картину Дали,

      как сонный цветок (пчела ползет по лепестку),

      ты видишь свечу и ее отражения

      в бетонном зазеркалье.

      да, люблю я осень! люблю я писать про это лисье,

      трагическое, разбойничье нагромождение гениев.

      из каждой лужи сквозит зазеркалье,

      как последние капли во флаконе «poison».

      наглые белки в парках,

      словно вертикальные рыжие ящерицы,

      отбрасывают пушистые хвосты

      и собираются в наэлектризованные стаи,

      а потом набрасываются на прохожих,

      не знающих «очей очарованья».

      с деревьев опадают не листья, а стихи, не написанные

      миллионами несостоявшихся поэтов… кто им гомер?

      сколько этих матовых бульк

      разнеслось по поверхности? осень – как восемь,

      только со сточенным клювом. ближе к семи

      над площадью и вождем

      сгущается рыбья стальная синева.

      вот универ, и скрипач, как снайпер с прицелом в листа,

      пересчитывает мелкие деньги в коробке из-под пиццы.

      но где же герой нашего времени?

      выйди за разум и жди… он приедет вечером,

      пропахший октябрем, кострами и псиной,

      на высоком коне, состоящем из есенина,

      святой печени и пятен родимых.

      будет много музыки. страшной музыки. бах. он

      сдирает кожу с твоей души, как со спелого персика.

      а мы поставим капельницы с настоящим кагором

      и легкой мелкокалиберной грустью.

      или томлянку

Скачать книгу