Скачать книгу

а. Лауреат премии «Дебют» в номинации «поэзия» (2005 г.). Автор книги стихов «Первая любовь, мать ада» (2008 г.)

      Гензель и Гретель на пороге домика

(некоторые непосредственные впечатления от явления Аллы Горбуновой)

      …А как еще можно было бы назвать заметку о книге стихов, одно из первых стихотворений которой называется «Возвращение (королева гороха)»?

      Здесь пахнет чем-то странно знакомым.

      Чем-то? да это же пахнет домом!

      – бледно-зелёными с жёлтым

      ромбами, выцветшими на обоях

      давным-давно.

      И что, эти крупные грозди

      цветов или ящериц, и лицо

      одутловатой королевы гороха

      нарисованы здесь

      в самом деле?

      Я их видела в детской постели,

      а они по-прежнему здесь,

      никуда не делись.

      Слушай—послушай,

      вспомнишь, забудешь, вспомнишь

      всё, что случилось с тобою.

      Каким тёплым, знакомым сразу веет!.. каким тонким, звёздным, детским…

      Но – последняя строка настораживает:

      А к чёрту, а всё равно.

      – и, насторожив, не обманывает (как в падении, в уханьи вниз, сжимается сердце-вещун: так я и знал!): надкуси-ка редисочку, помидорку, лакированный, полный – казалось бы – спелого солнца стручок с этой грядки – и брызнет кровь:

      Я – мёртвый ребёнок, оставшийся дома,

      пока ты росла, я не рос,

      но королева гороха взрастила

      огород из моих сухих слёз:

      помидоры, редиску, укроп и картофель

      вырастила, и вот

      я теперь для тебя вполне съедобен, -

      открывай-ка пошире рот!

      Тело моё как христово тело,

      так что дерзай и ешь,

      ибо в мёртвом ребёнке присутствует сила,

      которую ты возьмёшь.

      Горше печали, слаще надежды

      вспомнишь ты мой обед,

      когда ты вернёшься сюда однажды

      и навсегда.

      «Королева гороха» – кто-то другой (Другой), та (тот), которая(ый) раздирает извне ногтями скорби плеву отъединенности, пробуждает живую реакцию, обнажённую (есть в народе более точное слово – «голимую») жизнь, отнимая, вроде бы, жизнь; и та (тот), к кому – посыл, к кому – мольба, претензия, жалоба, зов – всё тот же другой (Другой)…

      Эммануэль Левинас в своём «Время и Другой» говорит так: «…Лишь через страдание, через отношение со смертью съежившееся в своём одиночестве существо оказывается в области, где возможна связь с другим». Новая книга стихов Аллы Горбуновой – видится мне, об этом; нет, не так: эта книга, создание содержащихся в ней стихотворений, – само это обретение связи с Другим (по крайней мере, мучительные подступы к такому обретению).

      Признаться, начать писать эту заметку мне было трудно: человек Алла Горбунова (в реальной жизни я видел ее два раза, и время от времени встречаю в пространстве Живого Журнала) привела меня в недоумение, с тем же привкусом нетерпения и досады, какой ощущают иные, взирающие на кубик Рубика. Именно «взирающие», я сам – из взирающих на эту известную головоломку, не из составляющих, никогда не мог собрать в цельности ни одной стороны. Вроде всё просто: одна сторона – тоненькая изящная петербургская девочка, умно молчаливая, любящая, конечно же, стихи и красивые пейзажные фото (это только на первый взгляд, на второй – такое впечатление исчезает напрочь); другая сторона – инфант террибль (сама Алла как-то в ЖЖ-разговоре обмолвилась о себе, – применительно к литературной среде, но не суть, – примерно так: я – рысь, меня плохо принимают, и я одна брожу по лесам. Вспомните рысь: как она неизящна! как невзрачна, усата, комковата! это вам не мультяшная багира, никакой сексапильной нарочитости и грации напоказ! грация рыси – угловатая грация подростка, все подчинено обыденной реальной задаче: убить ,чтобы как-то выжить, продолжать длить в чаще леса своё недоступное досужему взгляду натуралиста существование. Какова, говоря языком современной светской тусовки, гендерная ситуация рыси?…– то-то и оно: не поймёшь; о том, что лирический герой Горбуновой не девушка и не юноша, а «иной», написал автор рецензии на её книгу «Первая любовь, мать Ада», и вот он, образ Гензель и Гретель: это единый ребенок, единый страдающий, потерявшийся в чаще данности мира, ищущий Другого, человек, живущий внутри поэта); третья сторона кубика раскрашена в пандан второй, но как бы совсем другим цветом – поэт мощного дыхания, отточенного слога, прямой угловатой открытой ясной (вот сколько эпитетов приходит сразу!) огненной цветаевской потенции; если у кого при поминании Горбуновой возникнет расхожий образ «петербургская поэзия», то уточню: да, петербургская по степени насыщенности поэтической культурой, но виньеток Росси, фонтанов Петергофа и туристического флера белых ночей вы в этих стихах не встретите

Скачать книгу