Разомкнутая черта. Роман - Игорь Левин

Скачать книгу

самочинным судьёй, беспощадным палачом и бесстрастным могильщиком. Так планируется и совершается суицид, так происходит самоподрыв на перепутье судьбы. Тот, для кого сыр во рту важнее пославшего его Бога, а настроение важнее вдохновения, тот и не заметит, что «второго этажа» больше нет, лишь чуть-чуть начинает протекать крыша от тусклости и абсурдности существования. Его типичные действия – попытаться скрасить бесцветность жизни приключениями, грубыми забавами, утонуть в дымке миражей и утопить проблемы в море вина или болоте наркотиков. Но потеря идеалов и переоценка ценностей для тонко чувствующего человека – большая трагедия. Если сила потребностей измеряется зависимостью, сила интереса – страстью, то сила идеала – только величиной жертв, которые требуются для его достижения. Человек – единственное существо, которое может принести себя в жертву абстрактному принципу – идеалу. Здесь кроется опасность суицида.

      Вот эту авторскую модель личности я, как уже сказал, подробно описал четыре года назад в докторской диссертации, только сухим научным языком. А спустя полгода после защиты я выступил на международной конференции, где коснулся вопроса структурной перестройки личности в стрессовых ситуациях. Речь зашла и о самоубийцах. Я выдвинул гипотезу, что в момент, когда человек оказывается на грани жизни и смерти, имитация переживаний риска для жизни и получение удовольствия от ощущения опасности и страха отдаляет самоубийцу от перенесения сюжета прощания с миром в реальную жизнь, делает бессмысленным, неактуальным повторение опасного сценария в самой жизни, – если сразу же будет проводиться профессиональная работа по обретению человеком новых жизненных ценностей и смыслов. Старая установка – умереть сменяется новой – ощутить неизведанные грани жизни. Эмоция страха замещается эмоцией удовольствия от игры в опасность. Сознание в этот момент активно рефлексирует, представляет прожитую ситуацию отстранённо, в виде игры, в виде модели – понимаешь? Так художник, поэт, прозаик или режиссёр, описавший акт самоубийства, может мысленно толкнуть к последней черте вместо себя своего героя, насытив его своими переживаниями, страданиями, утопив следы тревог и депрессий в нём, именно в нём – виртуальном, выдуманном, в этой умозрительной модели, но при этом сам остановившись на краю пропасти, обозрев её и снова продолжив путь по извилистым тропам жизни. Ну вспомни хотя бы «Самоубийцу» Эдуарда Мане, написанного в период депрессий и атаксии (нормально двигаться не мог – мышцы ходили ходором). Да вот – или же «Из бумаг прокурора» Апухтина.

      – Хорошо помню Апухтина, – живо, даже крикливо, отозвался я, потирая колени, – как здорово он описал образ мира глазами самоубийцы! Какой поразительный гротеск! Там есть именно то, о чём ты говорил – крушение идеалов, переоценка ценностей:

      «Близ солнца, на одной из маленьких планет

      Живёт двуногий зверь

Скачать книгу