LITMIR.BIZ

Скачать книгу

подобие покоя ушли. Равновесие мира нарушилось. Мир познанный, созданный из иллюзий, мыслей, мечтаний, стал перевешивать мир реальный. Требуя ежедневной жертвы.

      Мир познанный и воображаемый. Словно стояла по пояс в бурлящей воде, пытаясь найти брод через горную реку. Река – это было сейчас. Сзади – скучное прошлое и то ненужное, знакомое, познанное. На другом берегу – сверкающий, манящий мир, мир будущего. Будущее предстояло создать. Но для этого надо было перейти горный поток – переплыть, найти попутчиков, проводников. Мысль о необходимости нащупывать этот брод своими в кровь сбитыми ногами, в ледяной воде, среди острых камней, вслепую – подобное в голову не приходило. Трусихой была.

      3

      Впрочем, среди ее знакомых была такая супружеская пара, бывшие советские журналисты, муж и жена – он и она. На старости лет, обосновавшись в дешевом жилье для пожилых, они пишут сами и публикуют себе подобных. Журнальчик этот – словно журнал «Мурзилка» из детства. Стопочка страниц на газетной зернистой бумаге, связка между мирами – прошлым и настоящим.

      Глеб и Глафира – отчасти друзья, отчасти подопечные – журналисты старой закваски, завзятые спорщики. Глеб и Глаша живут на пособие, поэтому экономят на всем. Изменив давней привычке (прежде пачка «Мальборо» всегда лежала на кухонном столике), старый курилка целыми днями набивает сигаретные трубочки дешевым табаком. На полу, под столом, на коврике видны следы, прожженные его сигаретами. Глеб курит, говорит; руки заняты, огонек пляшет над нижней губой, подбородок ходит вверх-вниз. Глеб – человек дела. Поэтому терпеть не может досужих разговоров, глупых женщин, пустых рассуждений, робких обещаний. Никому ничего не обещает. Зато, если уж захочет тебя похвалить или поддержать, лучшей похвалы не отыщешь. Глеб – старая гвардия. Он уже в последних рядах. Эшелон сверстников уходит далеко за горизонт. Глеб же по-прежнему упрямо дымит, ковыляет по жизни, цепко ухватившись за слабое пухлое плечо супруги – верной, преданной, стареющей Глаши, Глафиры, чьи корявые пальцы закованы в старое черненое серебро, чьи малахиты, сердолики, бирюза и темный янтарь тусклым, оловянным блеском лишь подчеркивают дряблость бугристой, когда-то нежной кожи, оттягивают истончившиеся мочки когда-то нежных, когда-то слегка розоватых, а теперь пергаментно-желтых ушей.

      – Читал, читал я тебя.

      – И?.. – В горле застревает спертый воздух, в ноздрях – застоявшиеся запахи табака, старого жилища.

      – Вот, говорил я Глаше моей, не даст соврать. Хорошо, говорил, пишет девка. Когда пишет. Чаю хочешь?

      – Нет, не надо. И что?

      Изжелта-коричневые пальцы перебирают маленькие инструменты. Толкают, толкают, заталкивают табачное крошево в тонкую трубчатую форму из папиросной бумаги.

      – Что-что… Сказал, хорошо девка пишет – порой. Тебе мало?

      – Только порой? Как сделать, чтобы всегда? Глеб, дорогой, можно я рукопись принесу?

      – Принеси. Только зачем? Сама себя учи,

Скачать книгу