LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      – Смирнов…

      – Громче!

      – Смирнов…

      – Имя, иуда!

      – Владимир.

      – Громче!

      – Владимир…

      – Отчество?

      – Петрович. Отец – Петр Арсеньевич Смирнов…

      – Тот самый? Или ты – однофамилец?

      – Чей? – не понял я.

      – Смирнова, тупица! Винзаводчика!

      – Да, мой отец производил водку. Имел заводы в Москве и в Дагестане…

      – А-а, так, значит, все-таки тот самый?! – обрадовался комиссар. – Поставщик двора кровавого Николашки?

      – Отец был Поставщиком Двора Его Императорского Величества Императора Николая Александровича Романова…

      – Ну-ну, не хватай за язык, это не меняет дело. Было величество и – сплыло! И с тобой будет то же самое…

      Прошелся концом карандаша по списку, ища мою фамилию. И вписал: «Расстрелян».

      И вот в начале весны 1919-го палачи из ЧеКа¹⁴ повели меня довершать дело.

      День расстрела я помню отчетливо. Он выдался на редкость теплым и был солнечным и радостным до какого-то веселого безобразия.

      Если не знать, что происходит, можно было подумать, что компания военных совершает восхождение на гору Машук¹⁵. Я иду впереди, небрежно набросив на плечи английского покроя френч¹⁶. Руки засунуты в карманы галифе, заправленные в высокие офицерские сапоги, испачканные каменной пылью. Белая шелковая рубаха расстегнута на груди, и в иконке Спасителя на простой железной цепочке, отражаясь, играют солнечные лучи. У моих конвоиров добродушные мужицкие лица, от них пахнет табаком и водкой. Весело и дружно хохочут они над каждой моей шуткой, но глаза их цепко и хищно ощупывают скаты горы. Эти четверо далеки от романтических мыслей о красоте гор и здешних мест. Они ищут подходящую пещеру, которая станет моим склепом, чтобы кинуть туда мой хладный труп, начинив его двумя десятками свинцовых пуль из своих «мосиных», что держат узловатыми пальцами наперевес.

      И все.

      Не будет для меня больше ничего. Пустота.

      Господи, как обидно!

      Не будет малинового звона колоколов по утрам, не будет милого и родного запаха пасхальных куличей и рождественских свеч, не будет запаха елея от паникадила в храме Параскевы Пятницы рядом с родовым домом в Замоскворечье, не будет «Боже, царя храни!» в дни рождения царствующих особ, не будет крестного хода зимней ночью, не будет ничего.

      Не будет и России!!! Хлад, мрак и смерть падут на ее просторы. Жадная собачья свора вытопчет все живое на ее теле, изорвет ее плоть, изгрызет кости. Сатана будет править бал в стране, которая перестала бояться Бога!

      – Спеть вам, что ли, господа? – обращаюсь я к своим палачам.

      Черт знает, откуда возникло это желание – то ли от избытка чувств, которые у меня всегда вызывает романтически-прекрасный вид древних гор, то ли от того, что солнце для меня светит весело, ярко и в последний раз. А может, я пытаюсь заглушить свой страх перед смертью? И – не дожидаясь ответа, затягиваю песню: